Сегодня, 21.05., я имел честь побеседовать с главой нижегородского районного отдела образования.
Дело в том, что пару недель назад, после 14 апреля, пришла в школу непонятная бумажка. Донос. Как я предполагаю, сочинённый эшниками. Так и не понял, подписан ли он вообще кем-то из родителей. Дескать, я уже на акции детей из школы вывожу, не говоря о том, что на уроках эти акции пиарю. А копия доноса - в прокуратуру.
И начальство моё образовательное обязано на всякую Филькину грамоту реагировать (не факт, что в данном случае Филимонов сочинял, щелкопёров в "Э" хватает).
Крючков Игорь Сергеевич - солиден, вежлив. Ни одного седого волоса.
Донос мне не предъявляет вообще, а вспоминает почему-то эпизод годовой давности - посадку 8 июня, в разгар экзаменационной поры. Действует стокгольмский синдром заложника: не судья виноват, не БСН, не полиция - они ведь "свои" - а я, независимо от того, за что меня взяли.
Вывод прост: если такое повторится, мы с Вами расстанемся. Справка из тюрьмы не кажется Игорю Сергеевичу уважительной причиной для отсутствия на уроке. Приходится заметить, что это уж суд будет решать.
Интересно, что наезды Холкиной - 27 декабря и 31 января - не в счёт, они попали мимо цели. Вторжение полиции в школу не восхищает никого.
Звучат сакраментальные фразы, что, мол, мы Ваши взгляды понимаем и в чём-то разделяем, но жизнь такая... Интересно, откуда он знает мои взгляды. Путин будет казнён? Не спросил, не догадался...
Рассказал я немного высокому начальству о градозащитной деятельности (он же себя историком считает).
Выслушал интереснейшие рассуждения о том, что мы продвигаем - очень туманно высказано было - некие экономические интересы. И за всем этим большие деньги стоят. Я так понял: лично Мясковский тридцать сребреников из Госдепа не получал, а вот у Староверова в карманах пошарить стоит. Пришлось разочаровать собеседника.
Вообще-то, ни одной он партии и имени не назвал и вряд ли их толком знает. Но твёрдо уверен, что товарищам моим (он бы предпочёл слово "коллеги", но я настоял на ином) я нужен именно как учитель, и после моего увольнения я им стану не интересен. Видимо, в ИХ ПАРТИИ именно такие отношения и царят.
От меня ожидалось, по всей видимости, некое обещание "я больше так не буду" - не дождались. Конечно, говорю, постараюсь развести это всё в разные русла. Не более того.
Ибо лучше быть уволенным, чем плавать на крючке с мыслью: "Только не винтиться, только не винтиться!"
Но, бог даст, и не уволят, для того всё и пишу, потому что огласка - наше единственное оружие.
Вполне приличный у меня начальник, жаль только, в людях разуверился.
Илья Мясковский
