Процесс Ильи Романова. Промежуточный финиш

Прокурор завершил обвинительную речь. Объявлен перерыв до 4 августа. Время обдумать увиденное.

… Почему-то всех интересует, сколько запросит прокурор в качестве наказания для подсудимого. Езерский запросил 10 лет строгого режима и 120 тыс. рублей штрафа.

За что? по мнению прокуратуры, несомненно и полностью доказаны:
а) подготовка террористического акта, т.е. ч. 1 ст. 205 УК РФ через ч. 1 ст. 30 (приготовление к преступлению);
б) публичные призывы к терроризму и оправдание террористической деятельности с использованием средств массовой информации, т.е. ч. 2 ст. 205.2 УК РФ через ч. 3 ст 30 (покушение на преступление);
в) изготовление взрывчатых веществ, ч.1 ст. 223 УК РФ;
г) хранение и ношение взрывчатых веществ, ч. 1 ст. 222 УК РФ.
Прокурор потребовал (а) - 7 лет лишения свободы (б) – 3 года  (в) 3 года и штраф 100 000 руб.   (г) 3 года и штраф 50 000 руб. А общий итог уже указан выше, ИК – строгого режима.

 Да простит меня читатель, что я невольно запугивал его сроками и штрафами, статьями и цифрами, идя на поводу обвинения, но для подсудимого эти цифры важны, некий смысл находят в них и «продвинутые пользователи».

Смысл прост: в результате происшествия, которого мы могли просто не заметить, человека хотят упечь лет на десять; а когда освободится – продолжение следует. Я не преувеличиваю, одна мысль стоит в голове неотвязно: если б Илья не обратился за медицинской помощью, никто бы этого события на Ошарской не заметил, его химических «шалостей» не обнаружили, а уж о «призывах к терроризму» и говорить смешно. Достаточно было анархисту «засветиться» в 2002 г., и судьба его определена органами едва ли не пожизненно. Прицепились - не отстанут.

Можно, конечно, мысленно отмахнуться – дескать, меня это не касается, других забот хватает, - но вот «оправдание терроризма» любому покоя не даст. Застольная беседа и несколько неосторожных слов, выложенные в интернет, превращаются под рукой бесстыжих ЦПЭшников и упёртых «экспертов» в реальное преступление, а наклеенный ярлык «террориста» гарантирует вам, что многие и многие от вас отшатнутся сразу же. «Органы» настойчиво демонстрируют нам, что любое наше «сомнительное» действие в интернете наказуемо.

Цитируемые обвинением слова экспертизы просто шокируют. Милая Танечка Мясникова приписала Романову призывы вести войну и призывы к убийствам, которых в речи освободившегося революционера никак не было. Я думаю, что я веду войну с путинским режимом, и каждая моя статья – действие на невидимом фронте борьбы за умы и сердца моих сограждан. Лингвист Мясникова имеет представление об употреблении слов в переносном значении: не любая «война» означает «убийства». Точно так же, не каждый взрыв или выстрел несёт с собой смерть: можно отстреливаться, отступая или уходя от преследования, или в состоянии необходимой обороны, и ни один взрыв Романова пока не обернулся человеческими жертвами, не считая его самого. Но совершенно серьёзно Езерский обвинил Романова в призывах к убийствам, да ещё обнаружил чёрт знает где отягчающее обстоятельство – «мотив политической вражды и ненависти». Слушая речь Езерского я снова подумал, что говорит он, наверное, о чём-то другом – не о безвестной аудиозаписи ВКонтакте. Она, кстати, висит себе запросто уже два с половиной года и никого не беспокоит: главное – Романова посадить, а не «терроризм» пресечь.

Тот жалкий момент, что радио RCAS Libertaire никогда не существовало, что любой пользователь может выложить в сеть любой файл и обозвать себя хоть Папой Римским, обвинение нимало не смущает. Езерский пытается нас убедить, будто Романов думал, что радио настоящее и интервью настоящее, значит, налицо статья 30 часть 3 – покушение на преступление, не доведённое до конца по не зависящим от лица обстоятельствам. Злодейский умысел Романова в данном случае, как и во всех остальных, кажется почему-то прокурору явным, да и всё преступление – доказанным, хотя налицо лишь анонимный файл в интернете. Чем доказано? Романов от первоначальных показаний отказался, утверждает, что не ставил целью публичное обращение к гражданам, но прокурор считает именно первые показания подлинными. Что «преступление» совершено за пределами России, его почему-то вовсе не волнует. А уверенность, с которой читает он чужие мысли, просто шокирует. Юридическая несостоятельность компенсируется натиском и апломбом.

Мои друзья обращают внимание на то, что одновременно разворачивается процесс крымского «террориста» Олега Сенцова. Кто-то что-то в Крыму год назад поджёг – неугодные гражданские активисты виноваты. Обнаруживая, как неведомым путём, у нас в Нижнем, попадают при обыске в сумку Романова обкусанные гвозди, как работает в его отсутствие выключенный компьютер, вспоминая загадочный подвиг провокатора Капелюша у стен опалённой церкви, я безусловно верю, что наши «органы» могут поджечь что угодно и где угодно, а потом просто свалить это на оппозицию.

И мне трудно понять, как после всего этого я могу спокойно жить в нашем милом государстве…

В судебном заседании объявлен перерыв на полторы недели, и речь защитника, а возможно, и подсудимого мы сможем услышать 4 августа, с 10-00, по давно знакомому адресу: Нижний Новгород, Б.Покровская, 17.

P.S. Выяснился полный состав судебной коллегии: Муранов Роман Анатольевич, Кривошеев Сергей Петрович, Чепелев Юрий Николаевич.

P.P.S. Ещё ненормальный Езерский утверждал сегодня в суде, что представил неоспоримые доказательства факта вырубки леса, имея в виду парк им. Кулибина. К счастью, деревья живут и умирают независимо от прокуратуры - парк Кулибина остаётся пока цел и невредим.

Илья Мясковский

Процесс Ильи Романова. Разочарования

Завершён допрос подсудимого, отклонены ходатайства Романова и Губина, прокурор в погоне за бумажками, чтение речи.

Двадцать второй день судебного заседания открылся допросом Ильи Романова, но это был уже, скорее эпилог. Подсудимый рассказал о появлении так называемого интервью несуществующему донецкому радио. 7 декабря 2012г. он освободился из колонии, был встречен гражданином Белостенным, не раз навещавшим его на зоне, и с ним вместе отправился куда-то в Макеевку или Донецк, пригородом которого она является. Приехали товарищи, отметили освобождение. А следующим утром явился старый знакомый Шевченко, с которым Романов давно уже не пересекался, и записал с ним беседу в присутствии Чепего, показания которого были переданы суду вчера в письменном виде, однако не не оглашались и приобщены к делу. Кто и каким образом вёл аудиозапись, Романов не помнит, ибо был пьян. Возможно, не все заметили и поняли его иронию в «Диалогах»? Она там присутствует. Никакой договорённости о публикации записи не было, Романов предполагал, что эта беседа не выйдет за рамки близкого круга их знакомых, Донецкой области – по крайней мере. И уж никакого отношения к РФ запись не имеет.

Вопросов к подсудимому было немного. Судьи показали, что умеют слушать, а вчерашний рассказ Ильи был, по сути, исчерпывающим. Вопросы прокурора были вялыми, он искал лишь каких-то подтверждений версии следствия («Можно ли сказать, что компоненты для своих опытов Вы покупали в торговой сети Н.Новгорода?» - «Да, можно».) Правда, он сразу подметил одно противоречие в рассказе Романова: на первом допросе в ФСБ относительно «интервью» он выразился неосторожно, не понимая, что «шьют» ему оправдание терроризма, и следователь записал в протокол, будто Романов понимал, что ведётся аудиозапись для реального радио. Пришлось Илье свои первоначальные показания сегодня корректировать.

Запомнился ещё один момент:
Прокурор: С какой целью Вы показывали свои опыты свидетелям Семушину и Абрамову?
Подсудимый: Мне казалось, что каждому человеку это интересно J

Аплодирую в этом месте Илье Романову: он действительно заразил всех присутствовавших своей страстью к химии, и в этот месяц каждому в суде стала ясна разница между диперекисью и триперекисью ацетона, а также различие между взрывным горением и детонацией. Только прокурор Езерский не мог, по-прежнему, правильно обозвать марганцовку: у него опять получался «пермангат калия» вместо «перманганата»!

К чему эта деталь? Лицо подсудимого во время рассказа оживилось, заиграло улыбкой – человек был счастлив оказаться в центре внимания. Я вполне допускаю, что пиротехнические фокусы он демонстрировал из любви к химии и желания развлечь собеседника. Какой мог бы получиться министр образования и культуры!

Затем судейская коллегия вынесла определение, отвергнув разом целый ряд ходатайств Романова и Губина, заявленных ещё вчера. Была в них и процессуальная казуистика подсудимого, «излишняя склонность к детализации» которого оборачивается порою упорством в процессе, достойным уважения. Было и требование исключить всякие ссылки на украинский приговор по «террористическому» делу 2002 г. Было интересное замечание о свидетеле Косте Абрамове: этот диггер находился на учёте психиатра и, следовательно, не мог быть допрошен без присутствия врача.

Прокуратура и тут подсуетилась: вчера было ходатайство об исключении показаний Абрамова из дела, а сегодня Езерский представил справку из психбольницы №2. Оказалось, что свидетель действительно лечился стационарно в 2010г. с диагнозом «шизофрения». Однако с тех пор больше к врачам не обращался, значит, для суда годится. И суд с этим согласился: дескать, вёл себя Константин на допросе адекватно. Замечание Ильи Романова, что шизофрения, вообще-то, не лечится, было оставлено без внимания. Правда, прокурору пришлось ещё подсуетиться: он представил лишь справку, а адвокат Евгений Губин заметил, что без изначального запроса эта бумажка-ответ смысла не имеет (все доказательства должны быть представлены в установленном законом порядке). «Сколько Вам надо времени на это?» – спросили судьи. «Два-три часа», - попросил Езерский. «Двадцать минут, Вы хотите сказать?» - заметили столичные светила. Объявили обеденный перерыв, и Езерский потратил его на составление нужных бумажек от лица прокуратуры и ФСБ, что, впрочем, никак не отразилось на объёмах его округлой фигуры.

Сегодня был прокурорский день. Бумажки были предъявлены, показания Абрамова оставлены в деле, так же, как и Светланы Волковой, несмотря на ходатайства подсудимого и защитника, указывавших на явный оговор. И с каким смаком цитировал эти показания в своей речи по открытии прений прокурор Езерский! Какими красками расцвечивал каждый фальшивый тезис, каждый пункт, вплоть до полного бреда! Если бы я не был на заседании, где выступала Света, я несомненно поверил бы в обвинения против Романова. Пришлось призвать на помощь всё своё воображение, чтобы вспомнить, как бегло вела свой рассказ Волкова 17 июня: все перлы, цитированные прокурором сегодня, - о намерении Романова создать молодёжную террористическую организацию, о его подрывных лекциях-рецептах (взять таблетки гидропирита, добавить электролит из автомобильного аккумулятора, выделившуюся взвесь собрать и пр.) - она не вспоминала, а подтверждала лишь в результате настойчивых подсказок обвинителя. Получается, важен не только сам факт твоего сотрудничества с «органами» - ты подписал, не глядя, предложенные ими бумаги; существенно и то, какую именно ложь ты подписал. Детали имеют значение! «Показания» Светы Волковой стали краеугольным камнем обвинения.

Правда, я не мог понять упоение Езерского. Видели же все вчера в суде, каким образом работала ФСБ со свидетелями, как вымогала у Андрея Семушина эти липовые показания. Любому нормальному человеку ясна цена «свидетельств» Светланы Волковой, и прокурору – в первую очередь. Но речь его существует как бы отдельно от объективной реальности, и даже от той картины, которая была представлена в суде. В заседании мы слышали, что Волкова мямлила, лепетала и ничего не помнила, как уходил от всех ответов Типаков, якобы подтвердивший, по мнению прокурора, общую картину преступления, видели обвинительную тендециозность не всегда вменяемых экспертов – но достаточно будет Езерскому сказать, что обстоятельства преступления "восстановлены достоверно и правдиво", причём придать в этом месте своему голосу интонацию искренности, и получит он свою шоколадку?! Уже более десяти лет наблюдаем мы в путинской России эту картину: должностному лицу лгать можно, где угодно и что угодно, публично и торжественно, лишь бы - решительно и твёрдо. Что ж, прокурор Езерский урок усвоил.

В целом, речь его походила на сказку о Колобке - думал, дескать, подсудимый: «Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл», но бдительные органы его поймали. Предполагался и соответствующий интеллектуальный уровень аудитории. Лишь иногда интонации подводили диктора: радовался он при словах об ущербе, который намеревался анархист Романов обществу причинить и который сам себе доставил. Не ущерб, конечно, вдохновлял Езерского, а близившийся конец предложения, да та складность, с которой, ему казалось, фраза была составлена. Пожелаем ему приговора не менее складного, но короткого – после падения кровавого путинского режима.

Некоторые слушатели в процессе этой речи чуть было не уснули, а продолжение её предстоит ещё огласить завтра. И теперь я понимаю, за что платят судьям  недурственное жалованье. Впрочем, я готов за меньшую сумму заменить их тела в заседании приличествующими чучелами – Езерскому для прослушивания и огородное пугало сгодится.

Илья Мясковский

Процесс Ильи Романова. Ближе к финишу

«Фантомная сессия», давление на свидетелей, отложенные ходатайства и допрос обвиняемого…

Двадцать первый день процесса ознаменовался явкой нежданных свидетелей.
Прокурор Винокуров прислал нам в суд, для разъяснений загадок с интернетом на «нехорошей квартире», директора компании, предоставившей услуги связи. Олег Вячеславович Грачук не смог игнорировать приглашение и явился сам. Во-первых, разъяснилась проблема двух договоров по предоставлению услуг на одну квартиру – некто Лобанова живёт в квартире за тем же номером на Полтавской, но в доме 2-а (а не просто 2). И служащий компании, предоставляя справку адвокату Е.Губину, свалил в одну кучу данные по дд. 2 и 2-а. Во-вторых, Грачук поведал нам о тонкостях функционирования биллинга, и оказалось, что в случае небольшого расхождения данных по времени, рассинхронизации устройств, включённых в цепь предоставления связи, возможна «фантомная сессия»: устройство пишет о новом соединении, которого на практике не было. Так охарактеризовал О.В. Грачук выход в сеть компьютера Ветошко на «нехорошей квартире» в 8 часов утра после происшествия, когда Илья Романов уже был в больнице. Дескать, случился сбой устройства, оно выдало сообщение о связи в течении 10 секунд (с 8:42:54 до 8:43:04), но реального подключения и обмена какой-либо информацией не было.

Насколько квалифицированно объяснение Грачука – не мне судить. Обращает внимание рвение прокуратуры: не успела защита зафиксировать проблему, как и отгадка явилась. Девятнадцать месяцев следствию было на это дело наплевать, а тут зашевелились! Но сразу явилась загадка другая: выход в интернет таинственного компьютера этой же ночью, в 1:31, зафиксированный  экспертами ФСБ и минюста, компанией Грачука не отмечен. Так что компьютер покойного Ветошко, родивший в своих недрах угрозу в адрес Шанцева и К°, а также сохранивший файл «Арийский террор», для меня лично по-прежнему остаётся «чёрным ящиком».

Кстати, гоп-компания из двух Олегов в суд не явилась: дел, мол, по горло (одному Гордумой руководить надо, другому горадминистрацией). Странная ситуация: идти от кремля – 10 минут, показаний у них – просто никаких, на одну минуту, не считая вопросов от защиты. Сорокин мелькал в облсуде как-то на днях, и без охраны, но к  нам не зашёл. Илья Романов и Евгений Губин ходатайствовали о принудительном приводе. Вот ведь Грачук, директор – пришёл по зову прокурора с работы, а слуги народа – ни в какую. Незачем тогда было и в свидетели к Кауркину записываться.

Зато явился Андрей Семушин, чьи показания уже были зачитаны в суде 8 июля по ходатайству прокурора, ввиду пропажи свидетеля. Прочитав это безобразие в интернете и осознав, какую нехорошую репутацию среди товарищей создаст ему этот случай, свидетель явился. Преодолел свои страхи, понял, что на кону – многолетний срок для «террориста» Романова, и пришёл. Объяснил судьям, что на следствии оперативники ФСБ его запугивали: обвиняли в соучастии терроризму («Романов назвал тебя своим учеником и приготовил для тебя второе взрывное устройство!»), грозили отправить в армию, в Чечню (парню исполнялось восемнадцать) или отдать на пытки в ЦПЭ. Улыбка прокурора Езерского показалась неуместной: справа от него сидела Катя Зайцева, а мужа её Александра летом того же 2013-го неизвестные лица похитили, избили и бросили связанным в лесу на муравейнике. И Андрей тут же назвал имя своего товарища, Артёма Быстрова, тоже пострадавшего от насилия ЦПЭ. Затем он достал второй экземпляр жалобы, поданной сегодня в областную прокуратуру, и документ произвёл должное действие: был судьями зачитан и приобщён к делу.

Сомнений в давлении на свидетеля не было: он отвечал уверенно, без путаницы; Андрей признал свои показания частично – Романов демонстрировал ему пиротехнические фокусы, но отверг выдумки следователя о том, что Романов учил его подрывным рецептам, обсуждал возможность взрыва строительной техники в случае вырубки парка, об интересе Романова к парковой теме вообще. Механизм давления был прост: парня трясли не представившиеся оперативники, причём начали прямо в машине, по пути в ФСБ, а Кауркин потом использовал в протоколе то, что они сумели вытрясти. Разумеется, протокол не был составлен со слов свидетеля, но ему сказали, что он не уйдёт, пока не подпишет.

После перерыва Езерский, прокурор, с глумливой ухмылочкой извлёк на обозрение суда иную бумагу. В ответ на ходатайство защиты об исключении из дела показаний Светланы Волковой как явного оговора обвинение выложило жалобу Волковой в прокуратуру на действия адвоката Е.Губина, оказывавшего на неё давление – и с А.Галкером, явившимся к ней ночью, и через директора её Типакова П.М., который не выплатил ей зарплату, и через активистов Зайцевых и Старожилова, которые устроили ей травлю в интернете! Пара комментов ВКонтакте, с приложением её чудных показаний в суде, теперь именуется «травлей»! Как мог «давить» на неё адвокат? – угрожал, что признают её невменяемой. Что же, после таких жалоб её адекватность – вне сомнений.

Однако прокурор был счастлив: на вашу кляузу у нас своя нашлась! Обращение Волковой было датировано 8 июля, но приберегал он его на чёрный день.

Однако мне кажется, что были сегодня в суде вещи поважнее безумной фантазии девицы, которую и поминать бы не стоило. Председательствующий Муранов настаивал на допросе обвиняемого, и он начался, а целый ряд ходатайств защиты был отложен.

Романов рассказывал с видом мальчишки, который разбил окно мячом, играя в футбол, - а его теперь обвиняют в государственной измене. «Я являюсь любителем пиротехники». Подсудимый просто экспериментировал с различными составами. 26 октября 2013г. он испытывал смесь оксида железа с алюминиевой пудрой, а найденную у него на «нехорошей квартире» перекись ацетона использовал только в качестве инициирующего вещества. Да и перекись ацетона не так опасна, как расписывали эксперты, если промыть её хорошенько содой. И было её не так много, как утверждает обвинение (напомню, количество белого порошка эксперты оценивали «на глазок» по фотографии, опасное вещество было сразу же разбавлено мыльной водой, а потом вылито в Волгу). Он и не рассчитывал что-то с ней взрывать, а планировал использовать в своих экспериментах в качестве детонатора – следов её в составе взрывной смеси нет ни на месте происшествия на Ошарской, ни во «взрывном устройстве», найденном на «нехорошей квартире».

Романов сам указал следствию после происшествия на наличие опасных веществ, предоставив ключи от квартиры и указав адрес, поэтому ходатайствовал перед судом о снятии обвинения в хранении этих веществ: статья УК это предписывает в подобном случае раскаяния.

Изделие, рванувшее на Ошарской, представляло собой коробку из-под лапши быстрого приготовления, наполненную наполовину сахаром, для плотности, а на вторую половину – ржавчиной и алюминиевой пудрой. Илья планировал не взрыв, а взрывное горение, и уверен, что при таком составе смеси оно и получилось. Просто сработало раньше, прямо на ладони левой руки – возможно, потому, что в трубочку с перекисью ацетона после дождя попала вода, и вложенный туда же кусочек ваты подмок и не задержал соединение веществ.

Остальное было примерно так, как установило следствие, только гвоздей никаких не было и быть не могло – Романов специально выбрал для ночных испытаний безлюдное место рядом с елями. Абсолютно никакой угрозы ни людям, ни зданиям не предполагалось.

И терактов никаких не планировалось – не было никаких конкретных целей для подрыва, а об «угрозах» в адрес руководства обвиняемый узнал впервые от сотрудников ЦПЭ (упомяну в данном случае этот термин без кавычек, ибо на этот раз кто-то в ЦПЭ – с компьютером Ветошко - поработал).

После ампутации кисти очнулся наш герой прикованным к койке наручниками за правую руку и на скорое освобождение с тех пор вряд ли рассчитывает. Однако суд продолжается, продолжение его рассказа мы надеемся услышать в судебном заседании завтра.

Начало в 10-00, Б.Покровская, 17, двери суда открыты для слушателей.

P.S. Аудиозаписи допроса Романова и Семушина 

Имена и отчества некоторых упомянутых в статье персон:

Грачук Олег Вячеславович, гендиректор нижегородского филиала "ЭР-Телеком холдинг"
Винокуров Алексей Игоревич, помощник прокурора Нижегородской области по надзору за исполнением законов о федеральной безопасности и межнациональных отношениях, противодействию экстремизму и терроризму
Езерский Алексей Алексеевич, прокурор Лукояновского района Нижегородской области
Сорокин Олег Валентинович и Кондрашов Олег Александрович, мэр Н.Новгорода в двух лицах
Волкова Светлана Сергеевна, активистка "Рот Фронт" и РКРП  - в прошлом
Романов Илья Эдуардович, подсудимый.

Процесс Ильи Романова. Unmasked

Ровно месяц назад начались судебные заседания, сегодня, с учётом выходных, - 19-й день.
И снова эксперты – Т.В. Иванова и А.А.Соколов , психолог и компьютерщик.

…Явился, наконец, специалист из Москвы, приглашённый защитой, от которого мы ждали некоторых пояснений по компьютерным загадкам дела. Эксперт ФСБ Туренко, выступая 2 июля, больше запутал вопрос, чем прояснил; эксперт Минюста Крутов ничего, по сути, 14 июля не добавил. Специалист от защиты, Артём Соколов, оказался молодым человеком, год назад закончившим МГТУ им. Баумана и работающим в некоей негосударственной Федерации судебных экспертов. Он был отменно вежлив, демонстрировал открытость, готовность к сотрудничеству и преданность истине. К числу недостатков можно было отнести лишь «болезнь» всех спецов на процессе: неспособность ответить просто «да» или «нет», но стремление к длинным пояснениям по любому вопросу.

Адвокат Е.Губин представил суду три рецензии, написанные А.Соколовым на заключение и экспертизы Туренко, а также Лизоркина и Крутова. Рецензент обнаружил в работе Туренко массу формальных недочётов, чем немало взбесил судей. На меня лично Туренко произвёл такое впечатление, что я вполне допускаю дикую халтуру с его стороны: прикрывшись «корочками» ФСБ, специалист этой конторы не готов к конкуренции и не ожидает серьёзной проверки своих трудов. Но было неясно, носит ли небрежность Туренко формальный характер или же сущностный: по мнению рецензента, эксперт не проиллюстрировал и никак не объяснил многие свои операции, так что некоторые его выводы никак не обоснованы. Эскпертиза Лизоркина/Крутова, из минюста, подобной критики не вызвала. А выводы во втором случае, напомню, те же, что и в ФСБ.

Однако судьи, товарищи Муранова – не имею возможности их назвать, поскольку не был допущен, вместе с журналистами, к открытию процесса, когда они были представлены – прицепились к Соколову по некоторым мелочам, а прокурор Езерский, конечно, подливал масла в огонь. Последнему очень хотелось представить специалиста некомпетентным, сбить вопросами с толку, и намерение это было шито белыми нитками. К сожалению, это нормально: обвинение считает своим долгом «валить» свидетелей и специалистов защиты, и наоборот. Странно было наблюдать подобное же стремление у судей - лица их, казалось, говорили: «Ты, парень, ещё сосунок и молод нам нотации читать, молоко на губах не обсохло!». Почему-то они стремились ощутить чувство превосходства, хотя стоящий перед ними молодой человек им вовсе не оппонировал!

Внутреннее сочувствие судей трудам родного госаппарата – всей этой массы следователей, полицейских, взрывотехников, экспертов, которых, по сути, использует сторона обвинения – проявилось сегодня с новой силой. Ни о какой независимости судей в состязательном процессе, что касается их внутреннего настроя, речи быть не может. По крайней мере, в нашем случае.
И как смягчились голоса облачившихся в мантии вершителей судеб при появлении «своего» эксперта, от обвинения!
А Артём Соколов, к сожалению, оказался не готов к подобному приёму. Никто не объяснил ему, что процесс политический, что перед ним – враги, и ничего хорошего от них ждать не приходится. А на кону не его личная репутация специалиста, а 19 месяцев «работы» ФСБ и судьба известного в определённых кругах революционера. Совсем не трудно смутить своими приёмчиками четырём взрослым мужикам со стажем вчерашнего студента!

И всё-таки, в сухом остатке – масса полезной информации. Почему-то эксперты не обратили до сих пор внимания на наличие в компьютере Ветошко программы «Ammyy Admin», а она представляет немалый интерес. Это программа удалённого доступа, она позволяла управлять компьютером Ветошко через интернет, с любого другого аппарата в сети. Причём включение компьютера, а потом автоматический выход в интернет и подсоединение удалённого доступа можно настроить заранее, так что постоянное присутствие в «нехорошей квратире» постороннего человека, помимо Романова, для работы компьютера Ветошко не требовалось. При выключенном мониторе Романов мог и не заметить работы системного блока. При помощи удалённого доступа, теоретически, можно было перекинуть нужный файл на комп Ветошко или создать его там. Конечно, всё это – предположения; исследовать комп Ветошко рецензент не мог, а специалисты и эксперты от ФСБ и Минюста работали в русле поставленных следствием вопросов. Наверное, следователь Кауркин знал, что нужно искать на изъятом компьютере, а куда лезть не следует!

В отличие от экспертов Туренко и Крутова «наш» специалист пояснил, что настройку даты и системного времени на компютере поменять возможно, не оставив следов в его журнале, поскольку отключение журнала проблемы не представляет. Т.е. гипотетически можно было прийти в «нехорошую квартиру» 26 октября после происшествия, до обыска,  вопользовавшись ключами Романова, изъятыми полицией у него в больнице, или какими-то другими, «перемотать» время на компьютере Ветошко назад, отключив журнал, скопировать и создать там любые файлы, потом восстановить правильные настройки и закрыть квартиру. Можно было проделать эту операцию на компе и позже, поскольку после обыска он не был опечатан – «работники» ЦПЭ могли не одалживать при этом у Кауркина ведомственный штамп.
Вопрос о непонятном времени выхода в сеть, согласно данным биллинга интернет-провайдера, московский специалист не особенно прояснил - информация оказалась для него неожиданной. Ситуация с каталогом $RECYCLE.BIN тоже осталась загадкой, Соколов лишь подтвердил, что время его создания и обновления совершенно не нормально и тут не обошлось без вмешательства человека, а Романов на тот момент, напомним, был уже в больнице.

Гипотез и вопросов здесь больше, чем ответов, но даже самые упрямые судьи должны были понять, что с компьютером Ветошко, на котором «обнаружены» файл «Арийский террор» и нелепая угроза Шанцеву, всё не так просто, как пыталось представить следствие…

Но если вы думаете, что явление эксперта от обвинения - Ивановой Т.В. -  пролило хоть какой-то свет на обстоятельства или существо дела, то вы сильно заблуждаетесь! Татьяна Всеволодовна участвовала в экспертизе «Диалогов с Ильёй Романовым», оправдывающих, якобы, террор. Лингвиста Т.В.Мясникову мы уже слушали 9 июля – и я успешно заснул под её мудрые речи, - теперь явился психолог. Эта Татьяна вела себя, как партизан на допросе: бейте меня, пытайте – я вам ничего не скажу! Дело ясное: эксперт от минюста, с немалым стажем. Присутствующие слушатели припомнили её явление в 2013г. на суде в Дзержинске по делу С.М.Дмитриевского: она являлась соавтором некой «экспертизы», доказывающей экстремизм документального исследования под редакцией последнего – «Международный трибунал для Чечни». Поскольку Станислав Михайлович в полемике и суде за словом в карман не лезет, то допрос сотрудничающего с ЦПЭ эксперта обернулся для последнего немалым нравственным страданием! Если можно, конечно, употреблять слово «нравственный» в отношении подобных субъектов. Сегодня она ожидала подобной же порки и была настроена решительно.

Мы были поражены: ничего пояснять Иванова не собиралась. То, что есть в экспертизе, мы и сами прочитать можем, а о том, чего там нет, она рассуждать не обязана! Подобная позиция всячески поддерживается судьями. Ссылаясь на УПК, «нашего» специалиста они терзают, а «своего» эксперта призывают к сдержанности и всячески оберегают. Причём Иванова отказалась даже просто пояснить свои собственные выводы и показать, на каких фактах они основаны! В состояние тихого ужаса поверг Иванову невинный вопрос Романова: «Не можете ли Вы привести примеры использования автором исследованного Вами текста такого приёма, как Gestalt, который упомянут Вами в экспертизе?» Поясню вопрос подсудимого: в критической рецензии на представленную экспертизу психолог Давыдов заметил, что эксперт использовал умные словечки, типа Gestalt, просто для красного словца, чтобы пустить пыль в глаза – и сегодня Т.В. Иванова нас в этом не разубедила. Несколько минут она, молча, нервно перелистывала лежащие перед ней бумаги – нет, не для того, чтобы вспомнить, что представляет собой приём Gestalt и где применил его Романов; она искала место в экспертизе, где она это слово «Гештальт» употребила! Если не употребляла – и пояснять не надо, если употребляла – прочесть вслух написанную там фразу. Этим и отделалась!

Так что допрос Ивановой был интересен лишь с точки зрения знакомства с самим экспертом Ивановой. Примечательный субъект! Женщина 37 лет, стремящаяся одеться элегантно, худосочная и закомплексованная, упрямая и запуганная, только перелистывала бумаги и подыскивала слова, которыми намеревалась уязвить, как она думала, подсудимого и защитника. Она не считала нужным вести с ними диалог, а постоянно спрашивала у судьи: «Я могу отвечать?». Имела ли она в виду, что Романов и Губин недостойны её ответов, или молила судью о помощи - не снимите ли Вы этот вопрос? – было не ясно. Но если подсудимый уже наказал себя потерей кисти левой руки, то данное существо наказано богом, судьбой или само собой - в психологическом отношении - избыточно. После падения путинского режима таких и сажать не нужно, достаточно просто уволить: я не могу себе представить существование подобного «специалиста» в обычной жизни, вне государственного центра судебных экспертиз.

… Завтра ожидается в суде оглашение документов защиты, а в понедельник – допрос самого Ильи Романова.

Илья Мясковский

Процесс Ильи Романова. Психиатрическое...

Сегодня ждали мы эксперта Иванову, и напрасно.
За неимением лучшего судья Муранов зачитал, по предложению прокурора, медико-психиатрическое заключение и экспертизу, составленные в отношении Ильи Романова.

Общий смысл учёных рассуждений я бы выразил так:

человек ненормальный, но судить можно, а лечить не стоит.

Думаю, кому-то любопытно будет ознакомиться с умозаключениями врачей подробнее

(цитируются только выводы, причём на слух, по аудиозаписи)

Заключение психиатрической комиссии экспертов в Н.Новгороде, 24 февраля 2014г.:

«Подэкспертный в ясном сознании, ориентирован во времени, месте и собственной личности, полностью доступен для продуктивного контакта, общается неохотно, манерничает, считает себя здоровым («я осознаю, что отличаюсь от обывателей сферой интересов и особенностью реакции»), по характеру считает себя спокойным, не отрицает, что неоднократно предпринимал суицидальные попытки и бравирует этим, мышление не всегда последовательно, склонен к резонерству, нарушений внимания и памяти нет, запас знаний и представлений соответствует полученному образованию и образу жизни, интеллект не нарушен, галлюцинаторно-бредовой симптоматики не прослеживается, эмоционально неустойчив, судебную ситуацию и своё место в  ней оценивает правильно, вину свою не признаёт, поясняет, что в отношении хранения взрывчатых веществ – это просто хранение пиротехнических смесей, в отношении подготовления теракта – это полный бред. Суждения носят легковесный характер...

Сорокина, Беляев, Лунёва»

Тут я припомнил, кто такой Беляев: он же являлся в суд и произвёл немалое впечатление своей экстравагантностью. Двухметровый субъект в сандалиях на босу ногу,  ухоженной шевелюрой и парадоксальной формой суждений. Интересно, что сказали бы эксперты-психиатры, попади он сам под обследование?

Нижегородские специалисты отправили Романова в Татарстан.

Заключение судебно-психиатрической экспертизы, выполненной в Казани, в республиканской клинической психиатрической больнице им. акад. В.М.Бехтерева 23 июня 2014г.

«…В настоящее время у Романова Ильи Эдуардовича обнаруживаются признаки смешанного расстройства личности в состоянии компенсации. Диагностические выводы подтверждаются тем, что с детства отличался особенностями характера, был малообщительным, с юности участвовал в различных оппозиционных движениях, в неблагоприятных для него условиях предпринимал демонстративные суицидальные попытки, неоднократно привлекался к уголовной ответственности, в 1999г. по обвинению в незаконном хранении наркотиков проходил судебно-психиатрическую экспертизу, где был признан невменяемым в связи с ядерной психопатией мозаичного типа, в последующем проходил принудительное лечение в течение полугода в психиатрической больнице. Эпизодически употреблял наркотические вещества, в последнее время алкоголизировался. ... Настоящим клиническим психиатрическим обследованием выявляется эгоцентричность суждений, склонность к рассуждательству и излишней детализации, некоторая застреваемость внимания, обстоятельств мышления. Однако вышеуказанные особенности со стороны психики выражены не столь значительно, может осознавать фактический характер своих действий или руководить ими, во время инкриминируемого ему правонарушения обнаруживал то же психическое расстройство, мог осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. В принудительных мерах медицинского характера не нуждается. По состоянию своего психического здоровья способен правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них правильные показания».

Короче, сажайте дурака, и дело с концом.

Илья Романов заметил о суждениях эскулапов, что многого в них не понял. Добавил, что только дебил мог составить известный текст с угрозами в адрес Шанцева и пр., а эксперты не оценили соответствие его психики данному инкриминируемому деянию.

Ясно, что ничего фактического эти заключения психиатров к делу не добавляют. Опорочили ли они подсудимого в глазах судей? бог весть…

Явление психолога-эксперта Ивановой откладывается на понедельник, а завтра ожидаем в суде компьютерного эксперта, приглашённого защитой.

15.07.15                                                                                   Илья Мясковский

P.S. Приведу полные имена и отчества упомянутых в статье лиц:

Муранов Роман Анатольевич, Беляев Сергей Львович, Бехтерев Владимир Михайлович.

Процесс Ильи Романова. Эксперты не кончаются...

Годовщина падения Бастилии в нашем судебном заседании отмечена всего лишь явлением новых экспертов.

Вначале по зову прокурора явился декан химического факультета ННГУ А.В.Гущин. Езерский хотел разъяснить суду разницу между взрывным горением перекиси ацетона, обнаруженной при обыске на «нехорошей квартире», и горением пороха, используемого в пиротехнических устройствах. Доктор наук разъяснил. Скорость распространения горения в первом случае – 5 км/с, во втором – не более 1000 м/с. Судьи записали, я записал. Что дальше? Романов тонко намекнул, что перекись ацетона и не была обнаружена в найденных «самодельных взрывных устройствах» или их остатках, за исключением трубочки для коктейлей. Т.е. она использовалась как инициирующее взрывчатое вещество, а не бризантное (ещё бывают, как пояснил профессор, «метательные»). Видимо, Романов имел ввиду, что на оценку мощности сработавшего 26.10.13 на Ошарской изделия грозные характеристики перекиси ацетона никак не влияют.

Собственно, всё. Остальные вопросы показали, что во взрывотехнике А.В.Гущин разбирается слабо. Это не упрёк, не должен учёный весь свой предмет от и до знать, каждую мелочь. Вопрос в другом – зачем декана и доктора наук от работы отвлекать? Чтобы пояснить разницу между горением и взрывом? К сожалению, готовность университетского преподавателя к сотрудничеству с органами не удивляет.

Затем явился эксперт из Москвы – С.А.Крутов, Российский федеральный центр судебной экспертизы при Министерстве юстиции РФ. Я поначалу опять не понял, откуда у нас в деле столько экспертов и экспертиз. Разобрался вроде бы: вначале заключение специалиста для следствия давал гений из ФСБ Д.Л.Туренко («все мозги разбил на части, все извилины заплёл»), потом он же для суда составил экспертизу, а потом такую же, но независимую, сочинили в Москве Крутов и Лизоркин.

Вопросы для «независимой» экспертизы из минюста ставил всё тот же следователь Кауркин. Вопросы были те же; неудивительно, что результаты Крутова (и Лизоркина) ничем особо от туренковских не отличились. Даже голос Крутова С.А. мне чем-то напомнил Туренко, только «водички» в ответах меньше. Да компьютер для экспертизы в Москве получили, наконец-то, в пакете и опечатанным.

Ничего за рамками своего заключённого в дело опуса эксперт пояснять не хотел; иного, по мнению судей, УПК и не предусматривает.

Адвокат Е.П.Губин представил новый документ: ответ на судебный запрос интернет-провайдера с предоставлением данных о выходе в «мировую паутину» из «нехорошей квартиры». Оказалось, во-первых, что с данного адреса выходят в сеть два разных пользователя. Один договор заключён с риелтором Чижевским, сдающим квартиру в наём, а второй – с некоей Лобановой. Зачем в одной квартире два выхода в сеть? Компьютер найден при обыске один – повесившегося Ветошко.

Во-вторых, время выхода в сеть иногда совпадает со временем пребывания подсудимого на работе (Сормовская кондитерская фабрика, на другом конце города) и не всегда совпадает со временем работы браузера «Opera», установленного на компе Ветошко. Т.е. кто-то работал в «нехорошей квартире» в отсутствие Романова, причём иногда – с не найденным в ней устройством.

Причём этот кто-то выходил в интернет в последний раз около 8 часов утра 26.10.13, когда Романов уже лежал в больнице, и к этому же времени относится появившийся непонятно откуда в компьютере Ветошко каталог $RECYCLE.BIN.

Адвокат ходатайствовал о повторном вызове в суд риелтора Чижевского: хотелось бы узнать, почему накануне «заселения» Романова в квартиру, 09.10.13, он заключил второй договор о поставках интернет-услуг. Но суд ходатайство не удовлетворил. Расследование фээсбэшных игр не входит в его задачи, незачем нам на всякую ерунду отвлекаться.

Завтра нас ждут дела посерьёзнее: мы ожидаем ещё одного эксперта – Иванову, она делала выводы относительно «интервью» Романова никогда не существовавшему радио с точки зрения психолога. Поток экспертов не кончается…

14.07.15                         Илья Мясковский   

Процесс Ильи Романова. День шестнадцатый

10 июля на вопросы защиты отвечал свидетель Соловьёв, а также с её стороны был оглашён в заседании ряд документов.

Соловьёв А.Ю. участвовал в осмотре места происшествия на Ошарской 26.10.13 в качестве следователя (но не ФСБ, как я ошибочно писал ранее, а СУ ГУВД). Ничего нового мы не узнали: свидетель спокойно и уверенно ничего не помнил. Ничего сверх протокола, наоборот, гораздо меньше. Вызов поступил около 5 часов утра, пострадавший мужчина обратился за помощью в круглосуточное кафе, и его увезла «Скорая». По следам крови полиция вышла в скверик на Ошарской. Нашли воронку, следы крови, обожжённые ветви ели, разлетевшиеся пластиковые фрагменты, сломанные очки, часть пальца. Всё остальное мы уже знали гораздо лучше из показаний эксперта Колобова.

Самый интересный вопрос – откуда взялась на месте происшествия ранним утром в качестве понятой С. Волкова, близкая знакомая И.Романова, выступившая уже в качестве свидетеля – был оставлен «забывчивым» Соловьёвым без ответа. Присутствия на месте происшествия «работников» ЦПЭ и ФСБ он не отрицал. Возможно, они и обеспечили явку понятых, раз сам следователь ничего не помнит, поскольку этим не занимался. Света Волкова утверждала в суде, что случайно проходила мимо, возвращаясь с работы домой.

Роль Светланы Волковой в этом деле подсудимый осветил, наконец, сегодня. Подняв вопрос о ключах, два комплекта которых найдены были у него в больнице, и подчеркнув, что следователь Кауркин никак не хотел приобщать их к вещественным доказательствам, Романов дождался давно назревшего вопроса от председательствующего Муранова: «Зачем Вам два комплекта ключей?».

Последовала удивительная история. 10 октября 2013г., почти за две недели до происшествия, пол-одиннадцатого ночи позвонила Илье та самая Света, стала жаловаться на какие-то проблемы и настояла на встрече, состоявшейся уже совсем ночью. (Вы помните, на суде Света рассказывала, что подсудимый до неё домогался, а она его отвергла? В этом случае она ведёт себя несколько иначе, не правда ли?) Она поведала, что вся на нервах, что мать выгоняет её из дома, что она будет судиться с ней из-за дома в Починках, что она будет жить с сатанистами в подземных коммуникациях Дзержинска, если не найдёт крыши над головой. (Вы не верите в подобные речи? 16 июня в коридоре областного суда Света жаловалась мне, что не смогла «свалить» в Белоруссию из-за отсутствия денег, а час спустя Косте Абрамову рассказывала, что специально приехала на суд из Минска). Илья стал утешать её – не надо, мол, жить в подземных коммуникациях Дзержинска, тут и возникло предложение воспользоваться квартирой на Полтавской. Со стороны Светы. От неё узнал Илья телефон риелтора Чижевского, встретился с ним на следующий день, 11 октября. Платить за квартиру было не надо: якобы, съехавший Ветошко заплатил вперёд. Илья в ней и жить не собирался, сделал второй комплект ключей для Светы, но она пропала. Романов пользовался предоставленной комнатой в «нехорошей квартире» изредка, основным его местом жительства оставалась квартира на ул. Шишкова.

Но именно с Полтавской отправился он на ночную прогулку 26 октября, здесь обнаружены при обыске «самодельные взрывчатые вещества» и пара сомнительных файлов в компьютере Ветошко.

Судьба последнего была оглашена сегодня: он погиб от удушения 6 ноября 2013г. в Канавинском ОП-2. По официальной версии, повесился. Заметим, что уже после происшествия на Ошарской и ареста Романова. Вполне возможно, что роль его в этом деле не ограничивалась съёмом квартиры и оставлением в ней своего компа – нет человека, и концы обрублены.
Сегодня был оглашён один небольшой документ, сгущающий мрак вокруг непонятного компьютера Ветошко. Защита представила лист учёта рабочего времени подсудимого 22-25 октября 2013г., накануне происшествия. Романов был занят на Сормовской кондитерской фабрике разнорабочим с 6:40 до 15:00. Но защитник напомнил, что эксперт Туренко, заглянув в историю браузера на компьютере Ветошко, установил, что 24 октября он работал с 8:12 до 19:46, а 25 октября – с 11:44 до 11:53.

Напомним, что главным доказательством, с точки зрения следствия, причастности Романова к созданию файла-угрозы и работы с файлом «Арийский террор» является предположение, что никому другому компьютер Ветошко был недоступен. Однако, как видим, этот волшебный комп ухитрялся работать в то самое время, когда Романов был на другом конце города.
В своё время следователь Кауркин отказался приобщить к делу этот лист учёта.

Кроме того, были оглашены документы из Европейского Суда по правам человека. Пятеро человек, осужденных по делу о взрыве 2002 г. в Киеве, подали жалобу в ЕСПЧ, и одна из них – в отношении Данилова – решена положительно. ЕСПЧ признал, что подследственные подвергались пыткам, и решения украинского суда должно быть теперь пересмотрено. Жалоба Романова пока дожидается своего решения, но он вправе надеяться на положительный исход. Эти факты были оглашены потому, что всё дело Кауркина строится на том, что Романов – террорист со стажем, и он, дескать, решил взяться за старое. Требование защиты понятно: пусть обвинение доказывает преступный умысел Романова в данном конкретном случае, без постоянных ссылок на легендарное прошлое героя. Ведь эти исторические напоминания работают железно: вряд ли увидела бы эксперт Мясникова в «интервью» Романова призывы убивать, если б не знала, что перед ней слова известного «террориста».

Конечно, не уйти от вопроса: не фейерверки же для хоббитов, как Гэндальф, собирался устраивать Романов? Что и как он собирался взрывать? Мой ответ прост: в Киеве в 2002г. взорвал урну, так что никто не погиб. Никаких оснований предполагать нечто более кровожадное у меня нет, а презумпцию невиновности никто не отменял. Я и такой «террор» не одобряю, но сейчас с одной стороны – человек, наказанный за свои химические фокусы потерей руки, а с другой – жадное и лживое путинское государство, раскрывающее перед нами весь свой судебно-полицейский арсенал, традиционно прикрывающее полуправдой наглые фальсификации.

Как фанатик истории, обращу внимание ещё на один момент: даты.
Бывший следователь Андрей Соловьёв оказался молодым человеком 1988 года рождения. Ровесник эксперта Татьяны Мясниковой, из этой же плеяды Константин Колобов, Светлана Волкова, покойный Ветошко. Разные люди… Одно общее – всех поставил себе на службу путинский режим. Следователь Соловьёв устроился теперь «специалистом» в нижегородском отделении «Единой России». Собственно, и не менял хозяина – может, там просто работа почище?

Илья Мясковский

Процесс Ильи Романова. Битва лингвистов

Надо признать, что я  недооценивал количество экспертов на душу населения в Российской Федерации. Если, читатель, придётся тебе плюнуть направо или налево, будь осторожен: наверняка попадёшь в специалиста или эксперта!

Сегодняшний день в суде мы посвятили вопросам лингвистики. Дело касалось двух моментов – «Диалогам с Ильёй Романовым» на неведомом донецком радио с не выговариваемым названием и матерной угрозой по адресу Шанцева и компании, обнаруженной в компьютере покойного Ветошко. Первая аудиозапись, по инициативе ЦПЭ, объявлена «оправданием терроризма», вторая является важнейшим звеном подготавливаемого, якобы, Романовым теракта. Без этих текстов в обвинении останется, по сути, только хранение взрывчатых веществ.

Напомню, что «интервью» Романова было записано на следующий день после его освобождения в декабре 2012г. на частной квартире. Илья утверждает, что давно о нём забыл и не давал согласия на публикацию. Ознакомиться с ним можно ВКонтакте, по ссылке - вуаля!

На самом деле, это продолжительный и не слишком яркий монолог, разбитый вставными вопросами «ведущего». Любой из нас может наговорить на диктофон, за чашкой чая на кухне, не меньше, но мы с вами не сидели 10 лет за терроризм, в оправдании которого Романова теперь обвиняют.

Опьянённый, по-видимому, воздухом свободы, Илья рассказывал о взрыве на крыльце СБУ в Киеве, говорил, что не надо бояться тюрьмы, поскольку в борьбе с государством эта стадия неизбежна, что всесилие государства – миф, что надо взрывать и стрелять, при необходимости… Извиняюсь за неточный пересказ, послушайте лучше аудиозапись сами.

Я не понимаю, чем думала «редакция» этого сомнительного «радио», выкладывая в сети довольно рискованные «диалоги» и не беспокоясь о судьбе своего спикера. Но, как известно, слово не воробей, вылетит – не поймаешь. Вопрос в том, как оно будет интерпретировано.

Психолого-лингвистическую экспертизу выполняли специалисты некоего учреждения Минюста, название которого запомнить и выговорить также непросто. Сегодня её защищала в суде Т.В.Мясникова. Татьяна Владимировна оказалась миниатюрной девушкой 1988 года рождения – я легко представил в её роли кого-нибудь из своих вчерашних учениц. Но искренне надеюсь, что никого из них господь до такого не допустит! Девушка оказалась красивой, бойкой и упрямой. От медвепутской эпохи она усвоила твёрдо, что достаточно произносить в нужное время в нужном месте умные слова, безотносительно их смысла и значения – и получишь шоколадку. Она напоминала зубрилу-отличницу, твёрдо знающую, что правильно сделала домашнее задание, и не понимала, какие ещё к ней могут быть вопросы. Предложение сделать шаг влево или вправо воспринимались как задачки, которых в "домашке" не было. Однако правоту своих выводов отстаивала она с настойчивостью, достойной лучшего применения. «Тщеславие – мой любимый грех», - говорил по этому поводу герой Аль Пачино в фильме «Адвокат дьявола».

При этом эксперт, казалось, была уверена, что ответив просто «Да» или «Нет», она явно уронит свою репутацию, даже если сказать по сути ей было нечего. Каждый вопрос адвоката рождал у эксперта дымовую завесу из «умных» слов, причём изящными эти финты казались всё меньше и меньше. Её уход из зала суда вызвал настоящую разрядку удушливой атмосферы, но последовал он, увы, после 17-ти часов.

Оказалось, что защиту данная экспертиза нисколько не устроила. По просьбе адвоката в своё время другим специалистом была написана рецензия, потом заданы новые вопросы, последовали новые экспертизы и новые разгромные рецензии – всё это нам пришлось сегодня выслушать.

Оказалось, что Танечка Мясникова не знакомилась с интервью полностью – странная вещь, я это сделал запросто, не получая зарплаты эксперта. Но она, видите ли, права такого не имела – какие фрагменты романовского текста ей Кауркин представил, такие она и «исследовала». Имела ли она право послать Кауркина с его вопросами куда подальше? Об этом история умалчивает, хотя любой историк знает, как опасно делать выводы по текстовым фрагментам. У филологов – те же законы, и рецензенты обратили на это внимание.

Я не оговорился, сказав, что исследовали тексты Романова: лингвист читала распечатку, эксперты не учитывали ни интонации, ни прочих невербальных средств выражения. Любой из нас знает, какие ошибки в понимании смыслов рождает невозможность услышать собеседника в интернете!

Лингвист Мясникова не озаботилась установлением характера представленного ей текста: каким образом, при каких обстоятельствах и с какой целью были исследуемые слова произнесены. Она удовольствовалась представлением Кауркина, что текст выложен в открытом доступе, значит, носит публичный характер. Очень интересный вопрос! Если завтра я выложу ВКонтакте записанную на диктофон застольную беседу, станет ли она благодаря этому публичной?! Мы знаем, как последовательно принялись «органы» «мочить» инакомыслящих за репосты и фотографии в интернете, вопрос принимает отнюдь не отвлеченное значение.

Пора представить другого специалиста. Рецензии по просьбе адвоката Е.Губина написала преподаватель филфака нашего университета, со многими и многоми титулами, Е.А. Колтунова. Стаж работы – 40 лет, из них экспертом – 21. Елизавета Аркадьевна поясняла свои работы суду увлечённо и ярко - возможно, даже прокурор Езерский кое-что понял. Он, правда, предпочитал водить пальчиком по своему смартфону, но пару вопросов всё-таки задал. Например: выполнялась ли работа Е.А.Колтуновой на коммерческой основе? Сам-то Езерский денег за службу не берёт, его полковничьи погоны греют. А если животик у прокурора-альтруиста «зашкаливает», то это от усердия при выполнении служебного долга!

И Елизавета Аркадьевна пояснила, что критерием публичности является не только факт открытого доступа в сети, но и намерения автора, и включённость этой речи в общественно-политическую деятельность. Неуверенность Романова при произнесении своего «оправдывающего терроризм» монолога, многочисленные оговорки и пр. весьма снижают эмоциональный накал сказанного и вряд ли позволяют считать его «публичным призывом».

Экспертизы своей бывшей студентки Т.В.Мясниковой рецензент разнесла в пух и прах, облачив это в уничтожающие термины о необоснованности выводов и научной некомпетентности.

Татьяна-эксперт защищалась неожиданно настойчиво и эмоционально. Но не понятно.

Выяснилось, что в последующих экспертизах Мясникова и Иванова попросту уходили от вопросов защиты: либо изменяли вопросы, либо отделывались указанием на несоответствие последних их компетенции. Адвокат Губин Е. попробовал «ткнуть» лингвиста, что называется, "носом" в УПК, не знающий права эксперта менять поставленные ему вопросы, но Танечке всё было как с гуся вода.

Снова и снова я слушал повторяющиеся выводы второй и третьей рецензии, а вслед за ними такие же повторяющиеся и туманные ответы Татьяны – и вот судья обратился ко мне с замечанием: я спал! Заснул самым натуральным образом посреди ответов гениального лингвиста из неведомого мне экспертного федерального бюджетного учреждения министерства юстиции. Езерский предложил мне поспать в коридоре, но камеры у него приготовлено не было, и я ограничился извинением перед судом. Однако сам прокурор уже вскоре зевал, лишь устойчивость природного темперамента да служебная выучка удерживали его от здорового человеческого сна.

Однако защита представила нам ещё один важный документ – исследование Е.А.Колтуновой относительно знаменитого уже текста из компьютера Ветошко: «Шанцев Сорокин Кондрашов если непрекратите рубить парки взорву всех к ёбаной матери!» Профессор упомянула без купюр и этот образец обсценной лексики – надеюсь, читатель простит мне простое цитирование.

Елизавета Аркадьевна исследовала статьи Романова, его письма и пресловутое «выступление» на радио, чтобы сопоставить его манеру с рождённым неведомым гением матерным шедевром. Она отметила и иное эмоциональное содержание, и другую тематику, и отличный лексикон, и абсолютно точное следование Ильи Романова всем правилам пунктуации. Авторство гениального опуса остаётся пока неясным, но каждому не предвзятому человеку стало понятно, что подсудимый к этому тексту отношения не имеет.

… Эксперты и экспертизы на этом в процессе не закончились, но завтра от них немного отдохнём – ожидается появление следователя ФСБ Соловьёва и иных свидетелей.

P.S. Ещё меня взбесила бессовестная позиция Танечки-эксперта: сидит перед ней взаперти, за стеклом, инвалид без руки, четверть жизни проведший за решёткой и колючей проволокой, под охраной двух полицейских и одного судебного пристава, ещё против него  нехилый прокурор и тройка судей – но она ожесточённо обвиняет его в агрессии, в стремлении уничтожить «существующее государственное устройство», отстаивая своё право вкусно есть, мягко спать и красиво одеваться, щедротами этого самого государства. Она реально видит в Романове угрозу, отрабатывая перед судом привычную «шоколадку». Илья мог бы гордиться, не будь враг столь ничтожен…

P.P.S. А вот Елизавета Аркадьевна Колтунова теряет свою работу: чуткие "работники" ФСБ наведались в университет, и его славное руководство пошло навстречу органам, не продляя более контракт с преподавателем, осмеливающимся занять не угодную режиму гражданскую позицию.

Илья Мясковский

Как государство закрыло одну правозащитную организацию, а взамен получило четыре новых

Как государство закрыло одну правозащитную организацию, а взамен получило четыре новых

Сегодня Нижегородский областной суд признал окончательно законным представление прокурора Нижегородской области Олега Панасенко, на основании которого Минюст внес в реестр иностранных агентов одну из самых известных в России правозащитных организаций — нижегородский «Комитет против пыток».

За 15 лет сотрудниками «Комитета против пыток» было рассмотрено 1832 заявления о нарушении прав человека, было установлено 120 фактов пыток, по результатам их работы осуждено 107 сотрудников полиции и ФСИН, отменено 675 незаконных решений следствия и судов, направлено 86 жалоб в Европейский суд, отсужен в пользу заявителей 41 миллион 255 тысяч 268 рублей.

В своем представлении, которое обжаловали правозащитники, прокуратура вменила КПП подготовку и распространение «заявлений, докладов, отчетов», свидетельствующих, «что пытки в российских учреждениях являются повсеместной практикой», причины которой — «неспособность и нежелание российских органов следствия эффективно расследовать случаи пыток».

Распространение данной информации прокуратура расценила как

«действия…, направленные непосредственно на формирование негативного общественного мнения в целях воздействия на принятие государственными органами решений, а именно изменения проводимой государственной политики в области осуществления уголовного преследования».

То есть у прокуроров получилось, что именно пытки есть государственная политика в области осуществления уголовного преследования. И «Комитет против пыток» является «иностранным агентом», потому что пытается эту политику изменить.

Процесс Ильи Романова. День четырнадцатый

Очередное заседание запомнилось чередой экспертов и показаниями анархиста-примитивиста.

Обо всём по порядку.

КПД прослушивания являющихся свидетелей остался низким.

Усольцев Ю.В. - отставной майор, подрабатывающий охранником. Был ночью на 26-е октября 2013 г. на пл. Ошарской, слышал хлопок. Подумал, что взрыв газового баллона в какой-либо квартире или ещё что-то в этом роде. Видел удаляющегося человека, прижимающего руку к телу, но ничего не заподозрил. Романова не узнаёт.

Самый странный эксперт – врач судмедэкспертизы С.Л.Беляев, из областной психбольницы им. Кащенко. Оригинальность прёт из всех щелей, работа с пациентами не прошла бесследно. Просит не называть вслух свой домашний адрес – опасается, что мы с Катей Зайцевой отправимся мстить за Романова? Больше некому, только мы слушаем… Не признаёт Романова в упор, хотя подсудимый его хорошо помнит, и все вопросы к эскулапу отпали.

Целая стая экспертов из центра при ГУВД – Брагинская Л.С., Модина Л.Э., Рябкова Е.В. Три человека подписали экспертизу, «а за дикцию» – по Райкину – «никто не отвечает». Одна занималась металлами, другая органикой, но ничего на вопросы Романова толком ответить не могут. Боюсь, однако, что никто в зале суда этих вопросов не понял – не стал бы я на его месте их задавать. Впрочем, просидев девятнадцать месяцев, он  такое право получил. Другое обидно: он вызвал, фактически, на бой «не безмозглых орков» - против Романова гос. аппарат выдвигает профессиональных специалистов, задействует громадные ресурсы, как будто мстя за само желание это государство упразднить.

Яркое пятно в скоплении экспертов – Колобов К.С.. Молодой, знающий, увлечённый. Решительно отстаивал сегодня свои выводы, немало просветил нас во взрывном деле. Сам участвовал в осмотре места происшествия на Ошарской 26.10.13, исследовал воронку, растущие рядом ели, памятник Жукову. Настаивает на своей оценке мощности взрыва, считает, что Романову просто повезло – могло быть и хуже.

Два слабых места. Экспертизу «самодельного взрывчатого вещества» и «взрывного устройства», полученных после обыска на нехорошей квартире, делали полицейские только по данным, представленным ФСБ (банку с порошком, например, Колобов видел лишь на фото). Никаких поражающих элементов в происшествии на Ошарской не было.

Желаю, чтобы уволившийся недавно из органов Колобов нашёл себе работу по душе и с толком, а не растрачивал силы в борьбе с надуманным «терроризмом».

… После обеденного перерыва пришёл зловредный прокурор Винокуров и принёс «в клювике» пару бумажек. Давно уже не является в суд свидетель А.Д.Семушин, и «органы» тут бессильны. Но отец его забеспокоился, подал в полицию заявление о пропаже, хотя с сыном вместе не живёт, – и обвинение просит зачитать его показания в суде заочно. Ссылается А.А.Езерский на 281-ю статью УПК, п. 2, часть 4: стихийное бедствие или иные чрезвычайные обстоятельства, препятствующие явке в суд. Защитник Е.П.Губин мечет гром и молнии, но суд зачитывает показания.

С какого-то перепугу «анархист-примитивист» Андрей Семушин подписал в кабинете следователя ФСБ Кауркина 19 ноября 2013 г. удивительные показания, вместо того, чтобы ответить тремя словами: «пятьдесят первая статья». Якобы, познакомился он с Романовым на митинге в защиту парка Кулибина в середине июля. Я уже писал, что присутствия Романова на этом митинге не заметил, а вот Кауркин/Семушин – наоборот, причём Романов выделялся, якобы, среди молодёжи своим возрастом. (Бред полный, потому что народ там был самый разный: и стар, и млад). Заприметил он на митинге и флаг НГД, между прочим: «белый с кружочком». Ну, приняли Семушин с Кауркиным колокол вечевой на полотнище за «кружочек» - бог с ними, дефект зрения. Но флаг у НГД был всего один, а вот КПРФ, СР или «Другая Россия» пестрили символикой куда серьёзнее!

Ладно, заметила ФСБ наше Нижегородское гражданское движение – сочтём это признанием заслуг. Хотел Кауркин нас к «делу» пришить – порадуемся, что не удалось. С этой же, вероятно, целью упоминал он в протоколе настойчиво Екатерину и Александра Зайцевых, «активистов нижегородской ячейки НБП», – дескать, товарищи Ильи Романова. Вас не коробит, когда знакомых Вам людей причисляют к запрещённой уже и не существующей организации? Подразумевают экстремистскую статью? Мне такие оговорки Кауркина/Семушина совсем не по душе. Кого и как подумывал когда-то привлечь к «террористической организации» богатый воображением следователь ФСБ, мы можем только гадать. Но сеть он закидывал широко.

А митинги, по мысли обвинения, для того и устраиваются, чтобы на них террористы в свои ряды молодёжь привлекали. Зачем же ещё, правда?!

… Встретившись затем с Романовым на работе охранником АЗС, Семушин стал, якобы, свидетелем двух показательных опытов, устроенных подсудимым. Извлекались на свет божий глицерин, марганцовка, перекись ацетона – и горели/взрывались, не всегда, впрочем, удачно.

«С какой целью проводил эти опыты Романов, мне неизвестно». Подписал Семушин и рад, наверное, что его самого за участие в террористической организации не привлекут: я тут ни при чём, я взрывы не одобряю. И пошёл себе, довольный, не думая, как его показания против Романова используют.

Да, раздуть происшествие на Ошарской до создания молодёжной террористической организации – как это явствует из допроса С.Волковой – следователю Кауркину не удалось. Но почему-то Семушкин «показал», что Романов предлагал технику строительную взорвать, если она к парку приблизится. Если такое Кауркин скажет – кто ему поверит? А в «показаниях» юного анархиста идея эта обрастает правдоподобными деталями – дескать, Алтарёвой это рассказал, а она отвергла. И судьи почему-то склонны верить не явившемуся на заседание в силу стихийного бедствия Семушину.

Я вот одной вещи понять не могу. Взрывотехники поясняют, какая опасная штука – перекись ацетона. Трогать опасно, даже просто хранить. А Романов, по версии обвинения, каждодневно с ней в сумке по городу разгуливал – то опыты покажет, то испытания проведёт. Ведь банку в 600 мл – и в ней изрядная порция порошка, пол-улицы, наверное, снесёт – они прямо в спортивной сумке «обнаружили», с которой подсудимый обычно ходил. Он что, самоубийца?! Или идиот? Но психиатрическую экспертизу следствие не заказывало…

И тут смех сквозь слезы. Месяц спустя – 18 декабря 2013 г. - Кауркин Семушина снова вызвал, чтобы прежнее подтвердить. А в 12 февраля 2015-го – ещё раз! Не хотел 51-ю статью брать – бегай теперь за ФСБ. Приехали они на АЗС, где Романов с Семушиным работали, Мещерский бульвар, д.3, и свидетель на полном серьёзе, на камеру и перед понятыми показывает: вот тут был полтора года назад забор, а вон там стояла бытовка, где мы с Романовым разговоры разговаривали и он опыты делал. Убедил? Всех убедил, сами воочию всё увидели! Вот теперь-то Романову только и остаётся, что заплакать и перед судьями покаяться!

А он почему-то с показаниями не согласен…

Ожидаем завтра новых свидетелей, без особой надежды на правосудие. Но с интересом и сочувствием к судьбе подсудимого.

Илья Мясковский