Начало: http://4febnn.blogspot.com/2012/06/blog-post_6279.html
Сутки четвёртые (12.06.)
Сегодня – вроде бы праздник. Но даже анонимный арестант спецприёмника крикнул примерно так: «Всех с праздником! …А Путин всё-таки – гандон!»
Юра оттёр раковину выпрошенным у начальства порошком и вымыл в камере пол. Я в это время изливал энергию в апелляционной жалобе. Юра свою уже написал. Мы пользовались «поизицией Дмитриевского» и адвокатской жалобой, написанной для Сержа Кузнецова. Жаль, нет под рукой ни ФЗ-54, ни Конституции. Хорошо бы передавать их для всех товарищей, попадающих сюда.
Глеб тоже написал. Очень забавно: пишет он левой рукой, очень долго обдумывает, сокращая образец, а получается очень медленно и мало! Кажется, он похудел, но держится молодцом.
Получили новые передачи, всем спасибо. Всего хватает, можно было бы ещё только чай или кофе: здесь предлагают кипяток вместе с обедом и т.п. Только нужна ещё и кружка для заварки.
Раздаём сигареты!
Ура, в передаче есть журналы. Наивная надежда: нас ли нет в новостях? Ни нас, ни НГД. Прочь эту «жёлтую прессу»!
Ещё о жалобах. Мы поразим судью цитатами из практики Европейского Суда. Китаева о таком, небось, и не слыхивала. Глеб сомневается, что она и Конституцию-то знает.
У девчонок ничего особенного. У Любы стынет чай, извините, ей не до разговоров. А прогулка оживляет, рождает новые планы.
Я принялся читать некую «Платформу», которую прислали Юре, Глеб – фэнтази («Тёмные миры»), которую принесли мне, Юра – «Лимонку в тюрьму». Одну книженцию спихнули соседям. Думаю, Юра возьмётся за новую жалобу: его энергия ищет выхода!
Между прочим, мы завалены туалетной бумагой и салфетками сверх всякой нормы: 6 рулонов, 4 больших упаковки и 11 упаковок "влажных", ещё 3 пачки «носовых платочков». А сколько же тогда книг? 12 + КоАП.
Сутки пятые (13.06)
Никаких новостей со свободы: что было 12-го?! Никого вроде бы к нам не привезли, значит, арестов не было.
Все смены запоздали. Вышла смена, принимавшая нас 9-го, - уже знакомые лица! Явился начальник спецприёмника – Хозяин. Весь в чём-то светлом и льняном, в сандалиях, слегка помятый и вальяжный. Блондин, глаза яркие голубые, коротко стриженный. Уже в коридоре он смеялся: «Ну, Староверов, семь листов накатал – эссе, блин!» Всё пытался и нас развеселить. Звонить – нельзя. Письма писать - можно, но почтальонов у него нет. Доска в полу торчит дыбом – начальник смены говорит, в меру подобострастно, что уже давно докладывал. Уходит Хозяин довольный, мы ему тоже улыбаемся.
Завтрак был дрянь. В манной каше – ни сахара, ни масла, ни молока. Чай любим за то, что горячий и сладкий. Суп на обед оказался – вдруг! – наваристым, Юра нашёл даже в нём гриб и съел две порции. Котлеты в рот не берём, хотя всю колбасу и сыр из передач уже умяли. Компот лишь отдалённо напоминает вкус сухофруктов. Глеб пьёт чай или компот с куском сахара – и всё. Лицо похудело - стал красивее. Жирок ещё сохранился в нижней части тела. А я, наверное, толстею, ведь движения никакого.
Жалобы отправлены. Ага, ещё начальник приёмника – Юра его знает, полковник (а по виду типичный прапор) – сказал, что взяли Собчак и проверяют, откуда у неё 1,5 млн валюты. Это все наши новости о 12-м. За Ксюшу не беспокоимся. Обсуждаем план НГД-шной газеты. Еженедельник или ежемесячник? заспорили. Юра думает, что еженедельник не потянем в финансовом плане. Надо деньги собирать. Ждём прогулки.
И вдруг после прогулки – в суд! без девчонок, бог знает, почему. Нижегородский райсуд – в Плотничьем переулке, над Почаинским оврагом. Забирают нас те же ребята из ОП (Максим, Родион, причём последний пожелал мне удачи). В суде расходимся в разные стороны. Я – к Афанасьевой Татьяне Ивановне. (Юра говорит, она оправдала Стаса по 10-му марта). Юра – к Чигинёву, Глеб – к Буториной. Моя либералка - правда, ждать пришлось долго - освободила меня в зале суда и отменила решение Китаевой. Но лишь для того, чтобы пересмотреть дело заново: 9 июня вступил в силу тот самый закон, против которого мы пикетировали, и теперь нарушения по митингам рассматриваются в райсуде, так что Китаева не имела права нас судить! Такой же фарс повторился с Глебом и Юрой.
При том Афанасьева отклонила мои ходатайства: о видеосъёмке в протоколе не сказано, значит, её и не было; письменных показаний ментов и свидетелей достаточно, вряд ли они скажут что-то новое. Во второй раз я уже ничего не ходатайствовал – всё равно отклонит.
Слушала меня сочувственно, я высказал – сразу или в комментариях – всё, что хотел. И всё впустую.Требования и действия полиции были законными, Вы их не выполнили. Смотрит смягчающие обстоятельства – нет. А то, что я школе нужен? Нужны письменные ходатайства. Убрала одно отягчающее: нет судебного решения по мне за 10-е марта, есть лишь протокол о задержании, так не годится. И вид такой: это всё, что я могу для тебя сделать. И выносит 10 суток вместо 14-ти. Ура! Ура? Успею к детям на выпускной, не более того.
Глебу – те же 13, Юре – те же 15!!! Староверова ждали очень долго, часов до восьми вечера (всего около пяти часов мы развлекались в суде, из них один час считались свободны – незачёт) О чём там Юра со своим общался - не знаем! Впечатление благоприятное, а результат тот же. Он считает, что судьи ждали нашего раскаянья. У Глеба была тётка очень болтливая, и приговор – многословный, мы ржали над ним изрядно! Но Глеб ею очень недоволен.
Элементарный вывод:от личности судьи зависит очень немногое, они послушные детали механизма. То ли по шаблону работают, то ли по указке. В любом случае, все наши доводы отметались сходу. Риторика не разжалобила и не убедила. Но мы не жалеем. Опыт бесценен, и день пролетел весело. Будем писать ещё.
Сутки шестые (14.06.)
Я дочитал с утра «Платформу» Уэльбека.
Принесли для подписи очередные ведомости по питанию. Каждый арестант – имя вписано от руки – ставит автограф: мол, получил свои 0,2 л чая, 0,278 кг второго, 0,1 кг ржаного хлеба и 0,05 кг белого (так назван пшеничный, но это не булка). Вчера была ещё передача от мамы: бананы, яблоки, помидоры, огурцы, батон, бельё, носки, расчёски. Спасибо.
Рассказывал ли я, что видно в нашем окне? Головы людей, спускающихся и поднимающихся по лестнице. И ветки берёзы. И малюсенький кусочек неба. Это сквозь «реснички» (Юра говорит: запрещены), решётку снаружи и ячеистую решётку внутри.
Юра вчера сделал верёвку – из нитки, на которые он распустил один носок. Чтобы сушить стиранное. Но пока только я стирал носки.
Кстати, у Глеба отчество – Владимирович. Как у первого русского святого – князя Глеба. Настоящий мученик! Только наш Глеб принципиален, в чём упрётся – вряд ли уступит.
Юра ест с потрясающим аппетитом – по две порции.
Была прогулка и передачи. Принесла Лена, вероятно, от НГД: ряженка, колбаса, лимоны, огурцы, помидоры. Мама прислала нарзансзапиской, что уезжает в деревню. Глебумама прислала конфет. Вкуснющие, а он не ест! И, конечно же, всем – батоны!
На прогулке девчонкам рассказали про суд. Появлению Любы в окошке предшествовали какие-то визги, и она очень надеялась,что её не видно. Почему её не возили в суд, не ясно. Аню слышно хорошо. У Глеба на свету заметны тени под глазами, цвет кожи нездоровый, глаза как будто ввалились. Это уже больше, чем похудение. Да и улыбается он реже.
Я перечитываю «Воскресение». Толстой лучше всех, кого тут можно было прочесть, несмотря на ужасные пуританство и назидательность.
Сутки седьмые (15.06.)
Я уже всё чаще думаю об освобождении, даже сон видел о том, как меня встречают в школе. Никак не наладится пищеварение, хотяизлишняя стеснительность в пользовании общим туалетом позади. Постиранное бельё и носки высохли к утру вполне на юриной верёвке. Он самтоже устроил постирушку уже после проверки.
Самым пассивным остаётся Глеб. Он слезает со своей шконки считанное число раз: за стаканом чая или компота, на прогулку. Туалет ему нужен, естественно, крайне редко. Ещёодно движение – помыть за собой стакан. И всё. С другой стороны, много двигатьсяему бы и не следовало. В разговоре он участвует, иногда оживлённо. Я уже перенимаю его интонации! Аня сказала ему во вермя нашей прогулки, что никогда не выйдет с ним больше винтиться, если он не прекратит голодать. Бесполезно. У человека – характер.
На мою реплику: «Мы рады, Анют, слышать твой голос!» она ответила, что была бы очень рада всех нас увидеть! Наверное, ей непросто. Она привыкла быть в центре движения, в контакте с многими людьми.
Юра читает Лимонова. Он «не слезает» с партийной литературы. «Лимонка в тюрьму» - это сборник рассказов политзэков-нацболов, ещё было что-то от Прилепина и т.п. Очень легко переходит от чтения к делу (обедать,крутить верёвку, писать жалобы) – естественно, непринуждённо. Бросает курить: роздал все сигареты и всё. Вчера принесли новые, он их не трогает.
Написали вчера новые жалобы. Использовали новый ход: полиция нарушила процедуру прекращения нашего пикета (ст. 16-17 ФЗ-54). Очень жаль,что нет под рукой всего закона целиком. Отдали жалобы на утреннем обходе (поверке) и ждём областного суда. Любу так и не вызывали по апелляции, Аня не сутяжничает.
Читаем, спим, читаем, спим, едим, жалобы пишем.
Вчера я углубился в КоАП, он сильно «распух» за те годы, что прошли с нашего первого с ним знакомства. Читал про протоколы и всё такое прочее. Например, откуда взялось время моего административного задержания – 19:30? Это время доставления в ОП. Враньё! Нас в автобус запихнули в 18:35 и к 19-ти по-любому привезли. Полчаса моей беседы с «эшником» был я на свободе?! И как я подписал этот протокол о доставлении с временем 19:30?! Лох. И копии себе не взял! А там и плакат мой должен быть описан (можно было бы опровергнуть показания «свидетелей», «видевших» меня с растяжкой). Так мне добавили лишний час ареста. Ещё час – вчерашний суд. Фокусники! У Глеба арест по протоколу – в 20:39. У Юры – в 18:30! А везли нас всех в одном автобусе!!! Теория относительности отдыхает! Между прочим, 20:39 плюс час суда, и уже едешь домой вечером на такси!
Мне разрешили наконец-то позвонить маме об уменьшении срока. Она в деревне, но рада. Так сдержанно рада. Я звякнул под шумок ещё и Сержу, довольно путанно объяснил про наши апелляции. Забыл сказать что-нибудь про Аню, но ведь ничего толком и не знаю. Плохо.
Между прочим, на апелляционном суде у Афанасьевой выяснилось, что судебный пристав очень недоволен системой, собирается увольняться. Другой рассказал о протоколе моего «неуважения» к Китаевой: составил он его неверно, статью взял не ту (17.3 КоАП), а по той статье, уголовной, не ему полагается оформлять. «Составил бы я, а мне же потом – Вы же обжаловать будете – и будет…» и показывает неприличный жест. Надо судиться, надо обжаловать!
Вообще, в этой системе личную неприязнь проявляют немногие (один бэсээновец, Кораблёв, Китаева, Филимонов). Сочувствия – больше, но люди продолжают работать в системе. И она пока ещё действует. Ждём облсуда.
(На этом дневник обрывается, областной суд освободил нас в этот же день)
Илья Мясковский
Сутки четвёртые (12.06.)
Сегодня – вроде бы праздник. Но даже анонимный арестант спецприёмника крикнул примерно так: «Всех с праздником! …А Путин всё-таки – гандон!»
Юра оттёр раковину выпрошенным у начальства порошком и вымыл в камере пол. Я в это время изливал энергию в апелляционной жалобе. Юра свою уже написал. Мы пользовались «поизицией Дмитриевского» и адвокатской жалобой, написанной для Сержа Кузнецова. Жаль, нет под рукой ни ФЗ-54, ни Конституции. Хорошо бы передавать их для всех товарищей, попадающих сюда.
Глеб тоже написал. Очень забавно: пишет он левой рукой, очень долго обдумывает, сокращая образец, а получается очень медленно и мало! Кажется, он похудел, но держится молодцом.
Получили новые передачи, всем спасибо. Всего хватает, можно было бы ещё только чай или кофе: здесь предлагают кипяток вместе с обедом и т.п. Только нужна ещё и кружка для заварки.
Раздаём сигареты!
Ура, в передаче есть журналы. Наивная надежда: нас ли нет в новостях? Ни нас, ни НГД. Прочь эту «жёлтую прессу»!
Ещё о жалобах. Мы поразим судью цитатами из практики Европейского Суда. Китаева о таком, небось, и не слыхивала. Глеб сомневается, что она и Конституцию-то знает.
У девчонок ничего особенного. У Любы стынет чай, извините, ей не до разговоров. А прогулка оживляет, рождает новые планы.
Я принялся читать некую «Платформу», которую прислали Юре, Глеб – фэнтази («Тёмные миры»), которую принесли мне, Юра – «Лимонку в тюрьму». Одну книженцию спихнули соседям. Думаю, Юра возьмётся за новую жалобу: его энергия ищет выхода!
Между прочим, мы завалены туалетной бумагой и салфетками сверх всякой нормы: 6 рулонов, 4 больших упаковки и 11 упаковок "влажных", ещё 3 пачки «носовых платочков». А сколько же тогда книг? 12 + КоАП.
Сутки пятые (13.06)
Никаких новостей со свободы: что было 12-го?! Никого вроде бы к нам не привезли, значит, арестов не было.
Все смены запоздали. Вышла смена, принимавшая нас 9-го, - уже знакомые лица! Явился начальник спецприёмника – Хозяин. Весь в чём-то светлом и льняном, в сандалиях, слегка помятый и вальяжный. Блондин, глаза яркие голубые, коротко стриженный. Уже в коридоре он смеялся: «Ну, Староверов, семь листов накатал – эссе, блин!» Всё пытался и нас развеселить. Звонить – нельзя. Письма писать - можно, но почтальонов у него нет. Доска в полу торчит дыбом – начальник смены говорит, в меру подобострастно, что уже давно докладывал. Уходит Хозяин довольный, мы ему тоже улыбаемся.
Завтрак был дрянь. В манной каше – ни сахара, ни масла, ни молока. Чай любим за то, что горячий и сладкий. Суп на обед оказался – вдруг! – наваристым, Юра нашёл даже в нём гриб и съел две порции. Котлеты в рот не берём, хотя всю колбасу и сыр из передач уже умяли. Компот лишь отдалённо напоминает вкус сухофруктов. Глеб пьёт чай или компот с куском сахара – и всё. Лицо похудело - стал красивее. Жирок ещё сохранился в нижней части тела. А я, наверное, толстею, ведь движения никакого.
Жалобы отправлены. Ага, ещё начальник приёмника – Юра его знает, полковник (а по виду типичный прапор) – сказал, что взяли Собчак и проверяют, откуда у неё 1,5 млн валюты. Это все наши новости о 12-м. За Ксюшу не беспокоимся. Обсуждаем план НГД-шной газеты. Еженедельник или ежемесячник? заспорили. Юра думает, что еженедельник не потянем в финансовом плане. Надо деньги собирать. Ждём прогулки.
И вдруг после прогулки – в суд! без девчонок, бог знает, почему. Нижегородский райсуд – в Плотничьем переулке, над Почаинским оврагом. Забирают нас те же ребята из ОП (Максим, Родион, причём последний пожелал мне удачи). В суде расходимся в разные стороны. Я – к Афанасьевой Татьяне Ивановне. (Юра говорит, она оправдала Стаса по 10-му марта). Юра – к Чигинёву, Глеб – к Буториной. Моя либералка - правда, ждать пришлось долго - освободила меня в зале суда и отменила решение Китаевой. Но лишь для того, чтобы пересмотреть дело заново: 9 июня вступил в силу тот самый закон, против которого мы пикетировали, и теперь нарушения по митингам рассматриваются в райсуде, так что Китаева не имела права нас судить! Такой же фарс повторился с Глебом и Юрой.
При том Афанасьева отклонила мои ходатайства: о видеосъёмке в протоколе не сказано, значит, её и не было; письменных показаний ментов и свидетелей достаточно, вряд ли они скажут что-то новое. Во второй раз я уже ничего не ходатайствовал – всё равно отклонит.
Слушала меня сочувственно, я высказал – сразу или в комментариях – всё, что хотел. И всё впустую.Требования и действия полиции были законными, Вы их не выполнили. Смотрит смягчающие обстоятельства – нет. А то, что я школе нужен? Нужны письменные ходатайства. Убрала одно отягчающее: нет судебного решения по мне за 10-е марта, есть лишь протокол о задержании, так не годится. И вид такой: это всё, что я могу для тебя сделать. И выносит 10 суток вместо 14-ти. Ура! Ура? Успею к детям на выпускной, не более того.
Глебу – те же 13, Юре – те же 15!!! Староверова ждали очень долго, часов до восьми вечера (всего около пяти часов мы развлекались в суде, из них один час считались свободны – незачёт) О чём там Юра со своим общался - не знаем! Впечатление благоприятное, а результат тот же. Он считает, что судьи ждали нашего раскаянья. У Глеба была тётка очень болтливая, и приговор – многословный, мы ржали над ним изрядно! Но Глеб ею очень недоволен.
Элементарный вывод:от личности судьи зависит очень немногое, они послушные детали механизма. То ли по шаблону работают, то ли по указке. В любом случае, все наши доводы отметались сходу. Риторика не разжалобила и не убедила. Но мы не жалеем. Опыт бесценен, и день пролетел весело. Будем писать ещё.
Сутки шестые (14.06.)
Я дочитал с утра «Платформу» Уэльбека.
Принесли для подписи очередные ведомости по питанию. Каждый арестант – имя вписано от руки – ставит автограф: мол, получил свои 0,2 л чая, 0,278 кг второго, 0,1 кг ржаного хлеба и 0,05 кг белого (так назван пшеничный, но это не булка). Вчера была ещё передача от мамы: бананы, яблоки, помидоры, огурцы, батон, бельё, носки, расчёски. Спасибо.
Рассказывал ли я, что видно в нашем окне? Головы людей, спускающихся и поднимающихся по лестнице. И ветки берёзы. И малюсенький кусочек неба. Это сквозь «реснички» (Юра говорит: запрещены), решётку снаружи и ячеистую решётку внутри.
Юра вчера сделал верёвку – из нитки, на которые он распустил один носок. Чтобы сушить стиранное. Но пока только я стирал носки.
Кстати, у Глеба отчество – Владимирович. Как у первого русского святого – князя Глеба. Настоящий мученик! Только наш Глеб принципиален, в чём упрётся – вряд ли уступит.
Юра ест с потрясающим аппетитом – по две порции.
Была прогулка и передачи. Принесла Лена, вероятно, от НГД: ряженка, колбаса, лимоны, огурцы, помидоры. Мама прислала нарзансзапиской, что уезжает в деревню. Глебумама прислала конфет. Вкуснющие, а он не ест! И, конечно же, всем – батоны!
На прогулке девчонкам рассказали про суд. Появлению Любы в окошке предшествовали какие-то визги, и она очень надеялась,что её не видно. Почему её не возили в суд, не ясно. Аню слышно хорошо. У Глеба на свету заметны тени под глазами, цвет кожи нездоровый, глаза как будто ввалились. Это уже больше, чем похудение. Да и улыбается он реже.
Я перечитываю «Воскресение». Толстой лучше всех, кого тут можно было прочесть, несмотря на ужасные пуританство и назидательность.
Сутки седьмые (15.06.)
Я уже всё чаще думаю об освобождении, даже сон видел о том, как меня встречают в школе. Никак не наладится пищеварение, хотяизлишняя стеснительность в пользовании общим туалетом позади. Постиранное бельё и носки высохли к утру вполне на юриной верёвке. Он самтоже устроил постирушку уже после проверки.
Самым пассивным остаётся Глеб. Он слезает со своей шконки считанное число раз: за стаканом чая или компота, на прогулку. Туалет ему нужен, естественно, крайне редко. Ещёодно движение – помыть за собой стакан. И всё. С другой стороны, много двигатьсяему бы и не следовало. В разговоре он участвует, иногда оживлённо. Я уже перенимаю его интонации! Аня сказала ему во вермя нашей прогулки, что никогда не выйдет с ним больше винтиться, если он не прекратит голодать. Бесполезно. У человека – характер.
На мою реплику: «Мы рады, Анют, слышать твой голос!» она ответила, что была бы очень рада всех нас увидеть! Наверное, ей непросто. Она привыкла быть в центре движения, в контакте с многими людьми.
Юра читает Лимонова. Он «не слезает» с партийной литературы. «Лимонка в тюрьму» - это сборник рассказов политзэков-нацболов, ещё было что-то от Прилепина и т.п. Очень легко переходит от чтения к делу (обедать,крутить верёвку, писать жалобы) – естественно, непринуждённо. Бросает курить: роздал все сигареты и всё. Вчера принесли новые, он их не трогает.
Написали вчера новые жалобы. Использовали новый ход: полиция нарушила процедуру прекращения нашего пикета (ст. 16-17 ФЗ-54). Очень жаль,что нет под рукой всего закона целиком. Отдали жалобы на утреннем обходе (поверке) и ждём областного суда. Любу так и не вызывали по апелляции, Аня не сутяжничает.
Читаем, спим, читаем, спим, едим, жалобы пишем.
Вчера я углубился в КоАП, он сильно «распух» за те годы, что прошли с нашего первого с ним знакомства. Читал про протоколы и всё такое прочее. Например, откуда взялось время моего административного задержания – 19:30? Это время доставления в ОП. Враньё! Нас в автобус запихнули в 18:35 и к 19-ти по-любому привезли. Полчаса моей беседы с «эшником» был я на свободе?! И как я подписал этот протокол о доставлении с временем 19:30?! Лох. И копии себе не взял! А там и плакат мой должен быть описан (можно было бы опровергнуть показания «свидетелей», «видевших» меня с растяжкой). Так мне добавили лишний час ареста. Ещё час – вчерашний суд. Фокусники! У Глеба арест по протоколу – в 20:39. У Юры – в 18:30! А везли нас всех в одном автобусе!!! Теория относительности отдыхает! Между прочим, 20:39 плюс час суда, и уже едешь домой вечером на такси!
Мне разрешили наконец-то позвонить маме об уменьшении срока. Она в деревне, но рада. Так сдержанно рада. Я звякнул под шумок ещё и Сержу, довольно путанно объяснил про наши апелляции. Забыл сказать что-нибудь про Аню, но ведь ничего толком и не знаю. Плохо.
Между прочим, на апелляционном суде у Афанасьевой выяснилось, что судебный пристав очень недоволен системой, собирается увольняться. Другой рассказал о протоколе моего «неуважения» к Китаевой: составил он его неверно, статью взял не ту (17.3 КоАП), а по той статье, уголовной, не ему полагается оформлять. «Составил бы я, а мне же потом – Вы же обжаловать будете – и будет…» и показывает неприличный жест. Надо судиться, надо обжаловать!
Вообще, в этой системе личную неприязнь проявляют немногие (один бэсээновец, Кораблёв, Китаева, Филимонов). Сочувствия – больше, но люди продолжают работать в системе. И она пока ещё действует. Ждём облсуда.
(На этом дневник обрывается, областной суд освободил нас в этот же день)
Илья Мясковский
