Годовщина падения Бастилии в нашем судебном заседании отмечена всего лишь явлением новых экспертов.
Вначале по зову прокурора явился декан химического факультета ННГУ А.В.Гущин. Езерский хотел разъяснить суду разницу между взрывным горением перекиси ацетона, обнаруженной при обыске на «нехорошей квартире», и горением пороха, используемого в пиротехнических устройствах. Доктор наук разъяснил. Скорость распространения горения в первом случае – 5 км/с, во втором – не более 1000 м/с. Судьи записали, я записал. Что дальше? Романов тонко намекнул, что перекись ацетона и не была обнаружена в найденных «самодельных взрывных устройствах» или их остатках, за исключением трубочки для коктейлей. Т.е. она использовалась как инициирующее взрывчатое вещество, а не бризантное (ещё бывают, как пояснил профессор, «метательные»). Видимо, Романов имел ввиду, что на оценку мощности сработавшего 26.10.13 на Ошарской изделия грозные характеристики перекиси ацетона никак не влияют.
Собственно, всё. Остальные вопросы показали, что во взрывотехнике А.В.Гущин разбирается слабо. Это не упрёк, не должен учёный весь свой предмет от и до знать, каждую мелочь. Вопрос в другом – зачем декана и доктора наук от работы отвлекать? Чтобы пояснить разницу между горением и взрывом? К сожалению, готовность университетского преподавателя к сотрудничеству с органами не удивляет.
Затем явился эксперт из Москвы – С.А.Крутов, Российский федеральный центр судебной экспертизы при Министерстве юстиции РФ. Я поначалу опять не понял, откуда у нас в деле столько экспертов и экспертиз. Разобрался вроде бы: вначале заключение специалиста для следствия давал гений из ФСБ Д.Л.Туренко («все мозги разбил на части, все извилины заплёл»), потом он же для суда составил экспертизу, а потом такую же, но независимую, сочинили в Москве Крутов и Лизоркин.
Вопросы для «независимой» экспертизы из минюста ставил всё тот же следователь Кауркин. Вопросы были те же; неудивительно, что результаты Крутова (и Лизоркина) ничем особо от туренковских не отличились. Даже голос Крутова С.А. мне чем-то напомнил Туренко, только «водички» в ответах меньше. Да компьютер для экспертизы в Москве получили, наконец-то, в пакете и опечатанным.
Ничего за рамками своего заключённого в дело опуса эксперт пояснять не хотел; иного, по мнению судей, УПК и не предусматривает.
Адвокат Е.П.Губин представил новый документ: ответ на судебный запрос интернет-провайдера с предоставлением данных о выходе в «мировую паутину» из «нехорошей квартиры». Оказалось, во-первых, что с данного адреса выходят в сеть два разных пользователя. Один договор заключён с риелтором Чижевским, сдающим квартиру в наём, а второй – с некоей Лобановой. Зачем в одной квартире два выхода в сеть? Компьютер найден при обыске один – повесившегося Ветошко.
Во-вторых, время выхода в сеть иногда совпадает со временем пребывания подсудимого на работе (Сормовская кондитерская фабрика, на другом конце города) и не всегда совпадает со временем работы браузера «Opera», установленного на компе Ветошко. Т.е. кто-то работал в «нехорошей квартире» в отсутствие Романова, причём иногда – с не найденным в ней устройством.
Причём этот кто-то выходил в интернет в последний раз около 8 часов утра 26.10.13, когда Романов уже лежал в больнице, и к этому же времени относится появившийся непонятно откуда в компьютере Ветошко каталог $RECYCLE.BIN.
Адвокат ходатайствовал о повторном вызове в суд риелтора Чижевского: хотелось бы узнать, почему накануне «заселения» Романова в квартиру, 09.10.13, он заключил второй договор о поставках интернет-услуг. Но суд ходатайство не удовлетворил. Расследование фээсбэшных игр не входит в его задачи, незачем нам на всякую ерунду отвлекаться.
Завтра нас ждут дела посерьёзнее: мы ожидаем ещё одного эксперта – Иванову, она делала выводы относительно «интервью» Романова никогда не существовавшему радио с точки зрения психолога. Поток экспертов не кончается…
14.07.15 Илья Мясковский
