Всё мрачней и ниже тучи опускаются над морем…
М.Горький
Сотни нижегородцев были его свидетелями. Участники его прикрываются бумажками с печатями, погонами и судейской мантией, а организаторы вообще недоступны в тиши своих заоблачных кабинетов, и все они пытаются нас уверить, что преступления не было. Но мы его видели, мы едва не остановили его и намерены назвать вещи своими именами.
Уничтожен дом на углу улиц Студёная и Горького, бывшая Полевая. Я не буду вдаваться в исторические изыски, нам достаточно знать, что построен он в середине XIXв. (или немного раньше), и мы называли его домом Чеботарёва по имени одного из владельцев. Зачем нам термины и детали? пусть играют в них фокусники и лицедеи, стремящиеся белое представить чёрным, чтобы избежать ответственности. Они думают, что если вычеркнуть дом из неких магических списков, то можно его снести, разрушение назвать «строительством» и не думать об ужасной статье в Уголовном кодексе. Статья эта есть, кодекс действует, и когда-нибудь обновлённый суд привлечёт ещё их к юридической ответственности. Но не мы, и не сегодня.
А я лишь свидетельствую, что преступление было. Потому что достаточно было одного взгляда, чтобы понять – дом красивый. Нет, не шедевр, к которому можно вести наивных туристов, но красивый. Разумеется, людям свойственно разное представление о прекрасном. Тогда добавим, что дом был добротным, уютным и прочным. Есть ли на свете страны, где сносят крепкие каменные постройки с полуторавековой историей только за то, что они мешают дорожному движению? «Не крутите глобус, вы не найдёте – на планете Земля стран таких не отыскать…»
Ради этого изменили даже адрес здания – забывают варвары упомянуть Студёную, угол которой представлял собой дом Чеботарёва, открывая путь на эту тихую двухэтажную улочку, по которой, конечно, ни разу не ступала нога Шанцева. Достроил Валерий Павлиныч метромост – респект тебе за это и уважуха, «но зачем же стулья ломать?!» «От этого казне убыток», - продолжал герой Гоголя, но, видимо, тут не наш случай. Я не знаю, какие финансовые интересы скрываются за этими «строительными» проектами, но даже названия фирмы-«застройщика» нам не сказали! Молчал прораб Грехов, как партизан на допросе. Или как преступник, чувствующий руку высоких покровителей.
Вы думаете, имя фирмы красовалось крупными буквами на воротах «стройки»? Господь с вами, даже забора вокруг дома не было, когда начался его снос! Я смотрю на фотографии, сделанные в пятницу вечером, 18:44 – нет забора. Не было никакого намёка на готовившийся акт вандализма, кроме тревожных статей Стаса Дмитриевского и пасущихся рядом с домом ментов – извините, полицейских, - которые ждали, видимо, неких протестных акций. Лишь один был тревожный сигнал: сняли уже с дома номер и выселили съёмщиков в самом спешном порядке.
Я готовил в субботу пикет в защиту дома со сбором подписей на пл. Театральной, но Шанцев нас опередил. В субботу, в 13-30, активисты забили тревогу: дом сносят! Вы часто видели в нашей стране работу за бюджетный счёт по выходным? А тут – было. Конечно, можно всё объяснить обычной спешкой Шанцева и Кондрашова, которые клятвенно обещали закончить всё к 4 ноября - о, великий праздник, ради которого стоило поторопиться! Но отсутствие на «стройке» забора, вывески и всяческих документов заставляли вспомнить слова другого героя: «Меня терзают смутные сомненья!» Уж не решились ли ретивые вандалы провернуть своё чёрное дельце в выходные, когда днём с огнём не сыщешь в городе ни ответственного чиновника, ни полиции, ни журналистов? Ах, как не нравилось «строителям» появление гражданских активистов с их ненавязчивым троллингом и фотокамерой!
Юридическими тонкостями занималась Анна Степанова, «РПР-ПАРНАС». Она допекала мерзавцев жалобами в прокуратуру и бог знает чем ещё, казалось, более или менее успешно. В субботу слом был приостановлен, сохранение здания было уже проблематичным, но основные фасады ещё были целы. Более того, отсутствие машин и разрушение объёма, пристроенного по улице Студёной чуть позже основного, лишь подчеркнули изначальную красоту чеботарёвского дома!
В воскресенье мы явились на «стройку» к восьми, а разрушение дома возобновилось. Видео – и фотосъёмка явились слабым утешением для активистов. Снова продолжила свои туры по кабинетам А.Степанова, но мы наблюдали стародавний сюжет Крылова: «а Васька слушает, да ест». Наконец, примчался взбешённый Дмитриевский, пообещал лечь под экскаватор и… злодейство остановилось! Можно спорить о роли личности в истории, но в нашем эпизоде всё решил один человек. Приехали чины из ГУВД, и экскаватор с позором удалился, уже свершив, впрочем, значительную часть своего грязного дела.
«Мы ждали третий день». В понедельник, 23-го мы были на месте к восьми утра. Был там уже и Грехов, изрядно спавший в лице, не замедлил явиться и чёртов экскаватор (между прочим, японский – своих мы уже давно не делаем, своё мы только вывозим или ломаем). Не задумываясь, встал на его пути Стас. Пытался вытолкать его Грехов, крича, де, будут тебе сегодня сутки! – надеясь, наверное, завязать драку, в которой помогут ему свои работяги и менты. Да, полицейские в таких случаях часто «путают», кто именно затеял потасовку, и потерпевший активист оказывается у них хулиганом и бандитом. Не ходите на экскаватор в одиночку! наше присутствие вынудило «работников» вызвать полицию.
Подтягивались товарищи и журналисты, явились и бравые полисмены. Казалось, они совершенно не в курсе того, что происходило здесь в субботу и воскресенье! Сколько их довелось лицезреть в этот день, целый звездопад! «Все промелькнули перед нами, все побывали тут!» Скажу сразу, к концу дня я понял, как тошнит меня от этих физиономий, каждая из которых в отдельности, вроде бы, честная и порядочная, изображает беспристрастное служение закону, а в по сути являет собой часть стены, от которой все аргументы и усилия отскакивают, как от стенки горох. Присовокупите сюда агрессию, пылающую на лицах «работяг» и подпитываемую некоторым количеством пива из соседнего «Спара», - тогда беспечные прохожие, наивно не ведающие этой грязи, покажутся вам ангелами, хотя легкомыслие их ещё вчера возмущало!
Явился сам Фомин – единственный полицай, который может себе позволить «свинтить» приличного человека, не согласовывая это с начальством, и явно наслаждается этим. Поразмыслив немного и посмотрев документы Грехова – да-да, наши полковники читать умеют! – он хотел было уже умчаться восвояси. Но мой вопрос заставил его объясниться: «Товарищ полковник, что Вы решили?» - «Обеспечить снос дома!». Вот так-то! А мы надеялись на «бумажное бессилие» Грехова и свои жалобы, экспертизы, проверки! Всё, в девять часов вопрос был решён, и, зная Фомина, следовало ждать «бойцов» и арестов.
До десяти часов продолжалась ещё какая-то канитель. Приезжал ещё какой-то ухоженный хлыщ из районной администрации, изящно позируя перед фотокамерами, но что он говорил, ей богу не упомню. Наконец, менты предъявили Стасу «настоящий» документ, решающую бумажку от Грехова, которая, на их взгляд, была последним доводом.
Снова двинулся нам навстречу экскаватор, снова встал на его пути Дмитриевский. Не удержавшись, ретивый Фомин сам кинулся в бой (проинструктированный им подполковник Юнасов (?) с задачей явно не справился). Тщетны были заверения Стаса, что он стремится предотвратить происходящее здесь преступление, исчерпав все законные средства, – «мы не видим здесь преступления», гласил не воздержанный на язык полковник, одарив нас новым афоризмом! Они не видят – тем хуже для них, если бы не имели они погонов, БСН и Китаеву на подхвате!
Неважно было Фомину, что отвечает Стас. Он тупо провоцировал на камеру: я, мол, с тебя требую: уйди с дороги, а не уйдёшь, так будет тебе статья – «неповиновение полиции». Ничего более изобретательного Фомин ещё не придумал, не бывать ему генералом! И вот, на момент написания этих строк, Стас уже в спецприёмнике, и арестован на 12 суток, и, обжалует этот преступный приговор.
Каков поп, таков и приход. Четыре часа спустя пыталась Аня Давыдова, кандидат наук, прочесть подполковнику Монахову акт экспертизы о признании дома объектом культурного наследия – а тот и отвечал: «Здесь печати нет». Уверен, на греховских бумажках печати были, и не думаю, чтобы Фомин с Монаховым разглядели в них что-то ещё. И ведь не каждый ещё сотрудник наших органов достиг подобных вершин интеллекта! Конечно, понимали и Анна Давыдова, и Анна Степанова, что в наших документах всегда будет чего-то не хватать, а вандалам для совершения своих грязных дел любую бумажку задним числом сочинят, что для нас все кабинеты будут закрыты (выходные, обед, неприёмный день), а им уже готова зелёная улица, но воздадим должное их усилиям в войне на бумажном фронте, когда других надежд уже не было.
После ареста Стаса и некоторой паузы разрушительная деятельность вандалов возобновилась. Нельзя только умолчать здесь о скромном подвиге других наших активистов. На смену арестованному Стасу вдруг молча встали перед экскаватором Женя Каминская и Лена Миронычева. Первая из них уже остояла в субботу свой час в пикете и теперь не отступила под угрозой ареста. Не буду распространяться о боевом прошлом Лены, достаточно взглянуть на фото, как презрительно отвернулась она от «грозного» Фомина, которому, наверное, очень хочется стать генералом.
Лену ждут пять суток ареста, Женю – семь. А ещё помощь и уважение товарищей, которых Грехов не купит себе ни за какие деньги. Ведь всё в этом мире измеряется деньгами, верно? Дмитриевскому платит Госдеп (раскрою страшную «греховскую» тайну – 7 000р. за каждые сутки), после нас – хоть потоп, а смысл жизни – не дать себе засохнуть! «Кто-то успеет – ты или я», - разве не так?
Экскаваторщик очень хотел успеть и взялся за «работу». Часа на три его удалось задержать, забравшись в опустевший дом. Тут явилась и Аня Давыдова с готовой историко-культурной экспертизой, подтверждающей желанный статус чеботарёвского дома. Святая наивность! Ведь признание этого статуса заставило бы восстанавливать дом целиком. Может быть, Грехову ещё из своего кармана заплатить за эти работы? Или самому Шанцеву, которого, как господа бога, поминали рабочие: дескать, сам приезжал и говорил, чтобы ломали быстрее!? Легче доломать: нет дома – нет проблем. Однако тогда мы воспряли духом, подъехали журналисты, и мы дали пресс-конференцию едва ли не на развалинах здания (увы, значительная часть уже представляла собой горы щебня, досок и брёвен).
И вдруг, явился, как чёрт из табакерки, Грехов с ордером на снос – ещё одной бумажкой, которой до сих пор явно не хватало в его документальном арсенале. Конечно, чихать все хотели на Грехова, и экскаватор был снова остановлен, теперь уже в присутствии взволнованных журналистов, но тут явился аргумент повесомее. Это БСН - батальон спецназначения. Тогда-то Монахов и не смог найти неведомые печати, потому что церемониться было ни к чему. Под охраной БСН здание было разрушено – ни разу не видел я ещё, чтобы одного экскаваторщика защищал от собственных граждан целый взвод спецназа. Такая операция была, признаюсь, им по плечу! Ответственность за это я возлагаю, помимо прочих, на полковника Никитина – как старшего по званию среди присутствующих.
Потом был суд над задержанными. Известная как судья-киллер Ю.Китаева мурыжила наших в ОП до семи часов вечера, дожидаясь, как всегда, закрытия судебного участка. Китаева вроде бы не вампир, но при свете дня работает неохотно. Не нравится ей присутствие активистов - то ли совесть нечиста, то ли боится чего-то. Вечером «отоварила» она только Лену Миронычеву, с утра принялась за Женю и Стаса. С обычным презрением выслушивала она все аргументы «подсудимых», следуя одному принципу: всё, что вы скажете, будет использовано против вас. Презумпция невиновности этой особи не знакома. Любые судебные процедуры кажутся ей лишь ненужной отсрочкой перед вынесением неизбежного приговора. Она – на войне, и задержанный для неё – военнопленный. Одного добился от Китаевой Дмитриевский – не смеет она его перебивать и третировать. Казалось, двуглавый орёл над её головой начнёт сочувственно кивать Стасу во время его речи – но эта фурия измышляла лишь формулы, по которым отвергнет его доводы, да морщилась при слове «классицизм» и «образование». «Когда я слышу слово «культура», моя рука тянется к пистолету» - впомнилось мне перед лицом этой бестии в чёрном, для которой начитанность Стаса являлась обстоятельством отягчающим. Прошу сообщить мне, если вы всё-таки заметите её как-нибудь полночью верхом на метле!
...Что ж, всё когда-нибудь кончается. Арестанты покинули Китаеву, чтобы уже очень скоро вернуться к своей обычной жизни, дом на углу Студёной и Полевой разрушен, а нам надо жить дальше. Подводя итоги, надо сказать, что перед нами во всей красе развернулась деятельность организованной преступной группировки, верхушка которой скрывается, по-видимому, достаточно высоко. Что мы видели? Разрушено красивое и полезное здание, представляющее собой несомненную ценность, какими бы словами, бумажками и одеяниями не прикрывались разрушители. Участвовали в этом и представители «гнилой интеллигенции», вычеркнувшие десятки памятников архитектуры из соответствующих реестров. Эти люди, призванные спасать культуру, на самом деле её губят. «Историк» Кудряшов и «доктор архитектуры» Гельфонд, по предварительной информации, виновны в этой части преступления. За какие коврижки продались они власти, бог ведает, но свою подлую роль сыграли.
Какие корыстные интересы имела здесь администрация, мы не знаем; но мы видели, как попустительствовали «строителям» полиция и прокуратура не было бы этого без «мохнатой лапы» вандалов наверху. Упомянуто было имя губернатора, известного своим прохладным отношением к нижегородским древностям. Надеялись не запачкаться доблестные органы внутренних дел, но и им пришлось вымазаться сполна. Личное участие полуглавного мента в задержании двух девушек и вызов БСН для охраны одного экскаваторщика вряд ли украсят анналы нижегородской полиции! Только подвиги Китаевой кажутся на этом фоне скромными тем, кто с нею знаком. Какие бы лица не строили нам наши правоохранительные органы, налицо тот факт, что дом разрушен, а сидят те, кто его защищал, и не наооборот.
И это ли не называется преступной группировкой? Перед богом и людьми я готов свидетельствовать, что на моих глазах 22-23 июля было совершено преступление, и все вышеназванные лица в нём, вольно или невольно, участвовали.
Утешают лишь улыбки и сочувствие, с которым прохожие читали надпись неведомого автора на заборе: «Шанцев – вандал». И остаётся вспомнить стихи полузабытого нижегородского поэта, чьё имя носит улица, где дан бой варварам:
В гневе грома, чуткий демон, он давно усталость слышит,Он уверен, что не скроют тучи солнца, нет, не скроют!
…Буря, скоро грянет буря!
Илья Мясковский
