Иван родился философом, думающим о глобальных проблемах. О том, что поскольку настоящих выборов нет, Путина и в 18 году убрать не получится, а учитывая наличие двойников, Путин будет вечно живой и не уйдет никогда, разве что лет через тридцать – не дожить. Значит придется из политики уходить в какие-то другие сферы, где можно более разумно потратить оставшиеся на Земле годы.
Лариска политикой не интересовалась. Она, конечно, знала, что существуют на свете дураки, претендующие на роль лидеров в ее государстве, дураки, которые кричат о всеобщем благе и войне с теми, что за «железным занавесом», что те, мол, рабы, а мы свободные. Но знала она и то, что больше всего этих «лидеров нации» интересовало совсем другое, и мало кто из них оставался равнодушным, когда Лариска – стремительная сексапильная бизнес-леди по своим делам проносилась мимо.
Ивана и Лариску разделял двухметровой высоты синий забор. Возник он недавно, по времени – после войны на Донбассе. Иван о войне, разумеется, слышал, Лариске же было наплевать – она жила в другом измерении. Зато ей было не наплевать, что раньше она могла ходить на чужую территорию в местный супермаркет совершенно свободно, теперь же дорога туда была закрыта, а на замороженной стройке по эту сторону границы не очень-то и подхарчишься, будь ты трижды бизнес-леди.
Правда, охраны за забором видно не было, и Лариска при помощи приятеля проделала туда ход, но вояжи к супермаркету все равно оставались небезопасными – между ним и забором пролегала трасса, битком набитая машинами, а поставить светофор для незваных посетителей, естественно, никто не догадался.
Все же Лариска частенько устраивала к забору экскурсии, суя свой нос в чужую, такую, казалось, беззаботную жизнь.
Иван тоже неоднократно посещал это место – по обочине дороги в обход супермаркета было удобно добираться до дома. С соплеменниками Лариски он пересекался мало, разве что видел их роющимися в мусорных баках у его подъезда, но испытывал к ним не агрессию, как большинство соседей, а, скорее, жалость. Иван вообще последнее время стал думать о единстве мира, о том, что вот, он идет, ему хорошо, а мимо пробегает бездомный пес, и ел ли этот пес последние пару дней, а может быть в его теле обитает новый, еще не разысканный ламами Будда.
Вот и сегодня Иван шел вдоль дороги, поглядывал на сверкающие в ночи звезды, и, войдя в состояние гармонии, думал, что, несмотря на все сложности, мир все-таки прекрасен. Вдруг впереди из-под забора наперерез Ивану метнулось что-то, но, наткнувшись на сплошной поток машин, отпрыгнуло назад и ретировалось.
«Крыса, - подумал Иван, - бедная! Голодная, небось. А ведь могла бы быть человеком, как я. Те же проблемы…»
Лариска перевела дух, отряхнулась, и, успокоившись, с симпатией посмотрела вслед Ивану.
«А приличный мужик, кажется. Вполне мог бы быть крысой!»
Лариска политикой не интересовалась. Она, конечно, знала, что существуют на свете дураки, претендующие на роль лидеров в ее государстве, дураки, которые кричат о всеобщем благе и войне с теми, что за «железным занавесом», что те, мол, рабы, а мы свободные. Но знала она и то, что больше всего этих «лидеров нации» интересовало совсем другое, и мало кто из них оставался равнодушным, когда Лариска – стремительная сексапильная бизнес-леди по своим делам проносилась мимо.
Ивана и Лариску разделял двухметровой высоты синий забор. Возник он недавно, по времени – после войны на Донбассе. Иван о войне, разумеется, слышал, Лариске же было наплевать – она жила в другом измерении. Зато ей было не наплевать, что раньше она могла ходить на чужую территорию в местный супермаркет совершенно свободно, теперь же дорога туда была закрыта, а на замороженной стройке по эту сторону границы не очень-то и подхарчишься, будь ты трижды бизнес-леди.
Правда, охраны за забором видно не было, и Лариска при помощи приятеля проделала туда ход, но вояжи к супермаркету все равно оставались небезопасными – между ним и забором пролегала трасса, битком набитая машинами, а поставить светофор для незваных посетителей, естественно, никто не догадался.
Все же Лариска частенько устраивала к забору экскурсии, суя свой нос в чужую, такую, казалось, беззаботную жизнь.
Иван тоже неоднократно посещал это место – по обочине дороги в обход супермаркета было удобно добираться до дома. С соплеменниками Лариски он пересекался мало, разве что видел их роющимися в мусорных баках у его подъезда, но испытывал к ним не агрессию, как большинство соседей, а, скорее, жалость. Иван вообще последнее время стал думать о единстве мира, о том, что вот, он идет, ему хорошо, а мимо пробегает бездомный пес, и ел ли этот пес последние пару дней, а может быть в его теле обитает новый, еще не разысканный ламами Будда.
Вот и сегодня Иван шел вдоль дороги, поглядывал на сверкающие в ночи звезды, и, войдя в состояние гармонии, думал, что, несмотря на все сложности, мир все-таки прекрасен. Вдруг впереди из-под забора наперерез Ивану метнулось что-то, но, наткнувшись на сплошной поток машин, отпрыгнуло назад и ретировалось.
«Крыса, - подумал Иван, - бедная! Голодная, небось. А ведь могла бы быть человеком, как я. Те же проблемы…»
Лариска перевела дух, отряхнулась, и, успокоившись, с симпатией посмотрела вслед Ивану.
«А приличный мужик, кажется. Вполне мог бы быть крысой!»
И.Николаев
