Процесс Ильи Романова. Ближе к финишу

«Фантомная сессия», давление на свидетелей, отложенные ходатайства и допрос обвиняемого…

Двадцать первый день процесса ознаменовался явкой нежданных свидетелей.
Прокурор Винокуров прислал нам в суд, для разъяснений загадок с интернетом на «нехорошей квартире», директора компании, предоставившей услуги связи. Олег Вячеславович Грачук не смог игнорировать приглашение и явился сам. Во-первых, разъяснилась проблема двух договоров по предоставлению услуг на одну квартиру – некто Лобанова живёт в квартире за тем же номером на Полтавской, но в доме 2-а (а не просто 2). И служащий компании, предоставляя справку адвокату Е.Губину, свалил в одну кучу данные по дд. 2 и 2-а. Во-вторых, Грачук поведал нам о тонкостях функционирования биллинга, и оказалось, что в случае небольшого расхождения данных по времени, рассинхронизации устройств, включённых в цепь предоставления связи, возможна «фантомная сессия»: устройство пишет о новом соединении, которого на практике не было. Так охарактеризовал О.В. Грачук выход в сеть компьютера Ветошко на «нехорошей квартире» в 8 часов утра после происшествия, когда Илья Романов уже был в больнице. Дескать, случился сбой устройства, оно выдало сообщение о связи в течении 10 секунд (с 8:42:54 до 8:43:04), но реального подключения и обмена какой-либо информацией не было.

Насколько квалифицированно объяснение Грачука – не мне судить. Обращает внимание рвение прокуратуры: не успела защита зафиксировать проблему, как и отгадка явилась. Девятнадцать месяцев следствию было на это дело наплевать, а тут зашевелились! Но сразу явилась загадка другая: выход в интернет таинственного компьютера этой же ночью, в 1:31, зафиксированный  экспертами ФСБ и минюста, компанией Грачука не отмечен. Так что компьютер покойного Ветошко, родивший в своих недрах угрозу в адрес Шанцева и К°, а также сохранивший файл «Арийский террор», для меня лично по-прежнему остаётся «чёрным ящиком».

Кстати, гоп-компания из двух Олегов в суд не явилась: дел, мол, по горло (одному Гордумой руководить надо, другому горадминистрацией). Странная ситуация: идти от кремля – 10 минут, показаний у них – просто никаких, на одну минуту, не считая вопросов от защиты. Сорокин мелькал в облсуде как-то на днях, и без охраны, но к  нам не зашёл. Илья Романов и Евгений Губин ходатайствовали о принудительном приводе. Вот ведь Грачук, директор – пришёл по зову прокурора с работы, а слуги народа – ни в какую. Незачем тогда было и в свидетели к Кауркину записываться.

Зато явился Андрей Семушин, чьи показания уже были зачитаны в суде 8 июля по ходатайству прокурора, ввиду пропажи свидетеля. Прочитав это безобразие в интернете и осознав, какую нехорошую репутацию среди товарищей создаст ему этот случай, свидетель явился. Преодолел свои страхи, понял, что на кону – многолетний срок для «террориста» Романова, и пришёл. Объяснил судьям, что на следствии оперативники ФСБ его запугивали: обвиняли в соучастии терроризму («Романов назвал тебя своим учеником и приготовил для тебя второе взрывное устройство!»), грозили отправить в армию, в Чечню (парню исполнялось восемнадцать) или отдать на пытки в ЦПЭ. Улыбка прокурора Езерского показалась неуместной: справа от него сидела Катя Зайцева, а мужа её Александра летом того же 2013-го неизвестные лица похитили, избили и бросили связанным в лесу на муравейнике. И Андрей тут же назвал имя своего товарища, Артёма Быстрова, тоже пострадавшего от насилия ЦПЭ. Затем он достал второй экземпляр жалобы, поданной сегодня в областную прокуратуру, и документ произвёл должное действие: был судьями зачитан и приобщён к делу.

Сомнений в давлении на свидетеля не было: он отвечал уверенно, без путаницы; Андрей признал свои показания частично – Романов демонстрировал ему пиротехнические фокусы, но отверг выдумки следователя о том, что Романов учил его подрывным рецептам, обсуждал возможность взрыва строительной техники в случае вырубки парка, об интересе Романова к парковой теме вообще. Механизм давления был прост: парня трясли не представившиеся оперативники, причём начали прямо в машине, по пути в ФСБ, а Кауркин потом использовал в протоколе то, что они сумели вытрясти. Разумеется, протокол не был составлен со слов свидетеля, но ему сказали, что он не уйдёт, пока не подпишет.

После перерыва Езерский, прокурор, с глумливой ухмылочкой извлёк на обозрение суда иную бумагу. В ответ на ходатайство защиты об исключении из дела показаний Светланы Волковой как явного оговора обвинение выложило жалобу Волковой в прокуратуру на действия адвоката Е.Губина, оказывавшего на неё давление – и с А.Галкером, явившимся к ней ночью, и через директора её Типакова П.М., который не выплатил ей зарплату, и через активистов Зайцевых и Старожилова, которые устроили ей травлю в интернете! Пара комментов ВКонтакте, с приложением её чудных показаний в суде, теперь именуется «травлей»! Как мог «давить» на неё адвокат? – угрожал, что признают её невменяемой. Что же, после таких жалоб её адекватность – вне сомнений.

Однако прокурор был счастлив: на вашу кляузу у нас своя нашлась! Обращение Волковой было датировано 8 июля, но приберегал он его на чёрный день.

Однако мне кажется, что были сегодня в суде вещи поважнее безумной фантазии девицы, которую и поминать бы не стоило. Председательствующий Муранов настаивал на допросе обвиняемого, и он начался, а целый ряд ходатайств защиты был отложен.

Романов рассказывал с видом мальчишки, который разбил окно мячом, играя в футбол, - а его теперь обвиняют в государственной измене. «Я являюсь любителем пиротехники». Подсудимый просто экспериментировал с различными составами. 26 октября 2013г. он испытывал смесь оксида железа с алюминиевой пудрой, а найденную у него на «нехорошей квартире» перекись ацетона использовал только в качестве инициирующего вещества. Да и перекись ацетона не так опасна, как расписывали эксперты, если промыть её хорошенько содой. И было её не так много, как утверждает обвинение (напомню, количество белого порошка эксперты оценивали «на глазок» по фотографии, опасное вещество было сразу же разбавлено мыльной водой, а потом вылито в Волгу). Он и не рассчитывал что-то с ней взрывать, а планировал использовать в своих экспериментах в качестве детонатора – следов её в составе взрывной смеси нет ни на месте происшествия на Ошарской, ни во «взрывном устройстве», найденном на «нехорошей квартире».

Романов сам указал следствию после происшествия на наличие опасных веществ, предоставив ключи от квартиры и указав адрес, поэтому ходатайствовал перед судом о снятии обвинения в хранении этих веществ: статья УК это предписывает в подобном случае раскаяния.

Изделие, рванувшее на Ошарской, представляло собой коробку из-под лапши быстрого приготовления, наполненную наполовину сахаром, для плотности, а на вторую половину – ржавчиной и алюминиевой пудрой. Илья планировал не взрыв, а взрывное горение, и уверен, что при таком составе смеси оно и получилось. Просто сработало раньше, прямо на ладони левой руки – возможно, потому, что в трубочку с перекисью ацетона после дождя попала вода, и вложенный туда же кусочек ваты подмок и не задержал соединение веществ.

Остальное было примерно так, как установило следствие, только гвоздей никаких не было и быть не могло – Романов специально выбрал для ночных испытаний безлюдное место рядом с елями. Абсолютно никакой угрозы ни людям, ни зданиям не предполагалось.

И терактов никаких не планировалось – не было никаких конкретных целей для подрыва, а об «угрозах» в адрес руководства обвиняемый узнал впервые от сотрудников ЦПЭ (упомяну в данном случае этот термин без кавычек, ибо на этот раз кто-то в ЦПЭ – с компьютером Ветошко - поработал).

После ампутации кисти очнулся наш герой прикованным к койке наручниками за правую руку и на скорое освобождение с тех пор вряд ли рассчитывает. Однако суд продолжается, продолжение его рассказа мы надеемся услышать в судебном заседании завтра.

Начало в 10-00, Б.Покровская, 17, двери суда открыты для слушателей.

P.S. Аудиозаписи допроса Романова и Семушина 

Имена и отчества некоторых упомянутых в статье персон:

Грачук Олег Вячеславович, гендиректор нижегородского филиала "ЭР-Телеком холдинг"
Винокуров Алексей Игоревич, помощник прокурора Нижегородской области по надзору за исполнением законов о федеральной безопасности и межнациональных отношениях, противодействию экстремизму и терроризму
Езерский Алексей Алексеевич, прокурор Лукояновского района Нижегородской области
Сорокин Олег Валентинович и Кондрашов Олег Александрович, мэр Н.Новгорода в двух лицах
Волкова Светлана Сергеевна, активистка "Рот Фронт" и РКРП  - в прошлом
Романов Илья Эдуардович, подсудимый.

Процесс Ильи Романова. Unmasked

Ровно месяц назад начались судебные заседания, сегодня, с учётом выходных, - 19-й день.
И снова эксперты – Т.В. Иванова и А.А.Соколов , психолог и компьютерщик.

…Явился, наконец, специалист из Москвы, приглашённый защитой, от которого мы ждали некоторых пояснений по компьютерным загадкам дела. Эксперт ФСБ Туренко, выступая 2 июля, больше запутал вопрос, чем прояснил; эксперт Минюста Крутов ничего, по сути, 14 июля не добавил. Специалист от защиты, Артём Соколов, оказался молодым человеком, год назад закончившим МГТУ им. Баумана и работающим в некоей негосударственной Федерации судебных экспертов. Он был отменно вежлив, демонстрировал открытость, готовность к сотрудничеству и преданность истине. К числу недостатков можно было отнести лишь «болезнь» всех спецов на процессе: неспособность ответить просто «да» или «нет», но стремление к длинным пояснениям по любому вопросу.

Адвокат Е.Губин представил суду три рецензии, написанные А.Соколовым на заключение и экспертизы Туренко, а также Лизоркина и Крутова. Рецензент обнаружил в работе Туренко массу формальных недочётов, чем немало взбесил судей. На меня лично Туренко произвёл такое впечатление, что я вполне допускаю дикую халтуру с его стороны: прикрывшись «корочками» ФСБ, специалист этой конторы не готов к конкуренции и не ожидает серьёзной проверки своих трудов. Но было неясно, носит ли небрежность Туренко формальный характер или же сущностный: по мнению рецензента, эксперт не проиллюстрировал и никак не объяснил многие свои операции, так что некоторые его выводы никак не обоснованы. Эскпертиза Лизоркина/Крутова, из минюста, подобной критики не вызвала. А выводы во втором случае, напомню, те же, что и в ФСБ.

Однако судьи, товарищи Муранова – не имею возможности их назвать, поскольку не был допущен, вместе с журналистами, к открытию процесса, когда они были представлены – прицепились к Соколову по некоторым мелочам, а прокурор Езерский, конечно, подливал масла в огонь. Последнему очень хотелось представить специалиста некомпетентным, сбить вопросами с толку, и намерение это было шито белыми нитками. К сожалению, это нормально: обвинение считает своим долгом «валить» свидетелей и специалистов защиты, и наоборот. Странно было наблюдать подобное же стремление у судей - лица их, казалось, говорили: «Ты, парень, ещё сосунок и молод нам нотации читать, молоко на губах не обсохло!». Почему-то они стремились ощутить чувство превосходства, хотя стоящий перед ними молодой человек им вовсе не оппонировал!

Внутреннее сочувствие судей трудам родного госаппарата – всей этой массы следователей, полицейских, взрывотехников, экспертов, которых, по сути, использует сторона обвинения – проявилось сегодня с новой силой. Ни о какой независимости судей в состязательном процессе, что касается их внутреннего настроя, речи быть не может. По крайней мере, в нашем случае.
И как смягчились голоса облачившихся в мантии вершителей судеб при появлении «своего» эксперта, от обвинения!
А Артём Соколов, к сожалению, оказался не готов к подобному приёму. Никто не объяснил ему, что процесс политический, что перед ним – враги, и ничего хорошего от них ждать не приходится. А на кону не его личная репутация специалиста, а 19 месяцев «работы» ФСБ и судьба известного в определённых кругах революционера. Совсем не трудно смутить своими приёмчиками четырём взрослым мужикам со стажем вчерашнего студента!

И всё-таки, в сухом остатке – масса полезной информации. Почему-то эксперты не обратили до сих пор внимания на наличие в компьютере Ветошко программы «Ammyy Admin», а она представляет немалый интерес. Это программа удалённого доступа, она позволяла управлять компьютером Ветошко через интернет, с любого другого аппарата в сети. Причём включение компьютера, а потом автоматический выход в интернет и подсоединение удалённого доступа можно настроить заранее, так что постоянное присутствие в «нехорошей квратире» постороннего человека, помимо Романова, для работы компьютера Ветошко не требовалось. При выключенном мониторе Романов мог и не заметить работы системного блока. При помощи удалённого доступа, теоретически, можно было перекинуть нужный файл на комп Ветошко или создать его там. Конечно, всё это – предположения; исследовать комп Ветошко рецензент не мог, а специалисты и эксперты от ФСБ и Минюста работали в русле поставленных следствием вопросов. Наверное, следователь Кауркин знал, что нужно искать на изъятом компьютере, а куда лезть не следует!

В отличие от экспертов Туренко и Крутова «наш» специалист пояснил, что настройку даты и системного времени на компютере поменять возможно, не оставив следов в его журнале, поскольку отключение журнала проблемы не представляет. Т.е. гипотетически можно было прийти в «нехорошую квартиру» 26 октября после происшествия, до обыска,  вопользовавшись ключами Романова, изъятыми полицией у него в больнице, или какими-то другими, «перемотать» время на компьютере Ветошко назад, отключив журнал, скопировать и создать там любые файлы, потом восстановить правильные настройки и закрыть квартиру. Можно было проделать эту операцию на компе и позже, поскольку после обыска он не был опечатан – «работники» ЦПЭ могли не одалживать при этом у Кауркина ведомственный штамп.
Вопрос о непонятном времени выхода в сеть, согласно данным биллинга интернет-провайдера, московский специалист не особенно прояснил - информация оказалась для него неожиданной. Ситуация с каталогом $RECYCLE.BIN тоже осталась загадкой, Соколов лишь подтвердил, что время его создания и обновления совершенно не нормально и тут не обошлось без вмешательства человека, а Романов на тот момент, напомним, был уже в больнице.

Гипотез и вопросов здесь больше, чем ответов, но даже самые упрямые судьи должны были понять, что с компьютером Ветошко, на котором «обнаружены» файл «Арийский террор» и нелепая угроза Шанцеву, всё не так просто, как пыталось представить следствие…

Но если вы думаете, что явление эксперта от обвинения - Ивановой Т.В. -  пролило хоть какой-то свет на обстоятельства или существо дела, то вы сильно заблуждаетесь! Татьяна Всеволодовна участвовала в экспертизе «Диалогов с Ильёй Романовым», оправдывающих, якобы, террор. Лингвиста Т.В.Мясникову мы уже слушали 9 июля – и я успешно заснул под её мудрые речи, - теперь явился психолог. Эта Татьяна вела себя, как партизан на допросе: бейте меня, пытайте – я вам ничего не скажу! Дело ясное: эксперт от минюста, с немалым стажем. Присутствующие слушатели припомнили её явление в 2013г. на суде в Дзержинске по делу С.М.Дмитриевского: она являлась соавтором некой «экспертизы», доказывающей экстремизм документального исследования под редакцией последнего – «Международный трибунал для Чечни». Поскольку Станислав Михайлович в полемике и суде за словом в карман не лезет, то допрос сотрудничающего с ЦПЭ эксперта обернулся для последнего немалым нравственным страданием! Если можно, конечно, употреблять слово «нравственный» в отношении подобных субъектов. Сегодня она ожидала подобной же порки и была настроена решительно.

Мы были поражены: ничего пояснять Иванова не собиралась. То, что есть в экспертизе, мы и сами прочитать можем, а о том, чего там нет, она рассуждать не обязана! Подобная позиция всячески поддерживается судьями. Ссылаясь на УПК, «нашего» специалиста они терзают, а «своего» эксперта призывают к сдержанности и всячески оберегают. Причём Иванова отказалась даже просто пояснить свои собственные выводы и показать, на каких фактах они основаны! В состояние тихого ужаса поверг Иванову невинный вопрос Романова: «Не можете ли Вы привести примеры использования автором исследованного Вами текста такого приёма, как Gestalt, который упомянут Вами в экспертизе?» Поясню вопрос подсудимого: в критической рецензии на представленную экспертизу психолог Давыдов заметил, что эксперт использовал умные словечки, типа Gestalt, просто для красного словца, чтобы пустить пыль в глаза – и сегодня Т.В. Иванова нас в этом не разубедила. Несколько минут она, молча, нервно перелистывала лежащие перед ней бумаги – нет, не для того, чтобы вспомнить, что представляет собой приём Gestalt и где применил его Романов; она искала место в экспертизе, где она это слово «Гештальт» употребила! Если не употребляла – и пояснять не надо, если употребляла – прочесть вслух написанную там фразу. Этим и отделалась!

Так что допрос Ивановой был интересен лишь с точки зрения знакомства с самим экспертом Ивановой. Примечательный субъект! Женщина 37 лет, стремящаяся одеться элегантно, худосочная и закомплексованная, упрямая и запуганная, только перелистывала бумаги и подыскивала слова, которыми намеревалась уязвить, как она думала, подсудимого и защитника. Она не считала нужным вести с ними диалог, а постоянно спрашивала у судьи: «Я могу отвечать?». Имела ли она в виду, что Романов и Губин недостойны её ответов, или молила судью о помощи - не снимите ли Вы этот вопрос? – было не ясно. Но если подсудимый уже наказал себя потерей кисти левой руки, то данное существо наказано богом, судьбой или само собой - в психологическом отношении - избыточно. После падения путинского режима таких и сажать не нужно, достаточно просто уволить: я не могу себе представить существование подобного «специалиста» в обычной жизни, вне государственного центра судебных экспертиз.

… Завтра ожидается в суде оглашение документов защиты, а в понедельник – допрос самого Ильи Романова.

Илья Мясковский

Процесс Ильи Романова. Психиатрическое...

Сегодня ждали мы эксперта Иванову, и напрасно.
За неимением лучшего судья Муранов зачитал, по предложению прокурора, медико-психиатрическое заключение и экспертизу, составленные в отношении Ильи Романова.

Общий смысл учёных рассуждений я бы выразил так:

человек ненормальный, но судить можно, а лечить не стоит.

Думаю, кому-то любопытно будет ознакомиться с умозаключениями врачей подробнее

(цитируются только выводы, причём на слух, по аудиозаписи)

Заключение психиатрической комиссии экспертов в Н.Новгороде, 24 февраля 2014г.:

«Подэкспертный в ясном сознании, ориентирован во времени, месте и собственной личности, полностью доступен для продуктивного контакта, общается неохотно, манерничает, считает себя здоровым («я осознаю, что отличаюсь от обывателей сферой интересов и особенностью реакции»), по характеру считает себя спокойным, не отрицает, что неоднократно предпринимал суицидальные попытки и бравирует этим, мышление не всегда последовательно, склонен к резонерству, нарушений внимания и памяти нет, запас знаний и представлений соответствует полученному образованию и образу жизни, интеллект не нарушен, галлюцинаторно-бредовой симптоматики не прослеживается, эмоционально неустойчив, судебную ситуацию и своё место в  ней оценивает правильно, вину свою не признаёт, поясняет, что в отношении хранения взрывчатых веществ – это просто хранение пиротехнических смесей, в отношении подготовления теракта – это полный бред. Суждения носят легковесный характер...

Сорокина, Беляев, Лунёва»

Тут я припомнил, кто такой Беляев: он же являлся в суд и произвёл немалое впечатление своей экстравагантностью. Двухметровый субъект в сандалиях на босу ногу,  ухоженной шевелюрой и парадоксальной формой суждений. Интересно, что сказали бы эксперты-психиатры, попади он сам под обследование?

Нижегородские специалисты отправили Романова в Татарстан.

Заключение судебно-психиатрической экспертизы, выполненной в Казани, в республиканской клинической психиатрической больнице им. акад. В.М.Бехтерева 23 июня 2014г.

«…В настоящее время у Романова Ильи Эдуардовича обнаруживаются признаки смешанного расстройства личности в состоянии компенсации. Диагностические выводы подтверждаются тем, что с детства отличался особенностями характера, был малообщительным, с юности участвовал в различных оппозиционных движениях, в неблагоприятных для него условиях предпринимал демонстративные суицидальные попытки, неоднократно привлекался к уголовной ответственности, в 1999г. по обвинению в незаконном хранении наркотиков проходил судебно-психиатрическую экспертизу, где был признан невменяемым в связи с ядерной психопатией мозаичного типа, в последующем проходил принудительное лечение в течение полугода в психиатрической больнице. Эпизодически употреблял наркотические вещества, в последнее время алкоголизировался. ... Настоящим клиническим психиатрическим обследованием выявляется эгоцентричность суждений, склонность к рассуждательству и излишней детализации, некоторая застреваемость внимания, обстоятельств мышления. Однако вышеуказанные особенности со стороны психики выражены не столь значительно, может осознавать фактический характер своих действий или руководить ими, во время инкриминируемого ему правонарушения обнаруживал то же психическое расстройство, мог осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. В принудительных мерах медицинского характера не нуждается. По состоянию своего психического здоровья способен правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них правильные показания».

Короче, сажайте дурака, и дело с концом.

Илья Романов заметил о суждениях эскулапов, что многого в них не понял. Добавил, что только дебил мог составить известный текст с угрозами в адрес Шанцева и пр., а эксперты не оценили соответствие его психики данному инкриминируемому деянию.

Ясно, что ничего фактического эти заключения психиатров к делу не добавляют. Опорочили ли они подсудимого в глазах судей? бог весть…

Явление психолога-эксперта Ивановой откладывается на понедельник, а завтра ожидаем в суде компьютерного эксперта, приглашённого защитой.

15.07.15                                                                                   Илья Мясковский

P.S. Приведу полные имена и отчества упомянутых в статье лиц:

Муранов Роман Анатольевич, Беляев Сергей Львович, Бехтерев Владимир Михайлович.

Процесс Ильи Романова. Эксперты не кончаются...

Годовщина падения Бастилии в нашем судебном заседании отмечена всего лишь явлением новых экспертов.

Вначале по зову прокурора явился декан химического факультета ННГУ А.В.Гущин. Езерский хотел разъяснить суду разницу между взрывным горением перекиси ацетона, обнаруженной при обыске на «нехорошей квартире», и горением пороха, используемого в пиротехнических устройствах. Доктор наук разъяснил. Скорость распространения горения в первом случае – 5 км/с, во втором – не более 1000 м/с. Судьи записали, я записал. Что дальше? Романов тонко намекнул, что перекись ацетона и не была обнаружена в найденных «самодельных взрывных устройствах» или их остатках, за исключением трубочки для коктейлей. Т.е. она использовалась как инициирующее взрывчатое вещество, а не бризантное (ещё бывают, как пояснил профессор, «метательные»). Видимо, Романов имел ввиду, что на оценку мощности сработавшего 26.10.13 на Ошарской изделия грозные характеристики перекиси ацетона никак не влияют.

Собственно, всё. Остальные вопросы показали, что во взрывотехнике А.В.Гущин разбирается слабо. Это не упрёк, не должен учёный весь свой предмет от и до знать, каждую мелочь. Вопрос в другом – зачем декана и доктора наук от работы отвлекать? Чтобы пояснить разницу между горением и взрывом? К сожалению, готовность университетского преподавателя к сотрудничеству с органами не удивляет.

Затем явился эксперт из Москвы – С.А.Крутов, Российский федеральный центр судебной экспертизы при Министерстве юстиции РФ. Я поначалу опять не понял, откуда у нас в деле столько экспертов и экспертиз. Разобрался вроде бы: вначале заключение специалиста для следствия давал гений из ФСБ Д.Л.Туренко («все мозги разбил на части, все извилины заплёл»), потом он же для суда составил экспертизу, а потом такую же, но независимую, сочинили в Москве Крутов и Лизоркин.

Вопросы для «независимой» экспертизы из минюста ставил всё тот же следователь Кауркин. Вопросы были те же; неудивительно, что результаты Крутова (и Лизоркина) ничем особо от туренковских не отличились. Даже голос Крутова С.А. мне чем-то напомнил Туренко, только «водички» в ответах меньше. Да компьютер для экспертизы в Москве получили, наконец-то, в пакете и опечатанным.

Ничего за рамками своего заключённого в дело опуса эксперт пояснять не хотел; иного, по мнению судей, УПК и не предусматривает.

Адвокат Е.П.Губин представил новый документ: ответ на судебный запрос интернет-провайдера с предоставлением данных о выходе в «мировую паутину» из «нехорошей квартиры». Оказалось, во-первых, что с данного адреса выходят в сеть два разных пользователя. Один договор заключён с риелтором Чижевским, сдающим квартиру в наём, а второй – с некоей Лобановой. Зачем в одной квартире два выхода в сеть? Компьютер найден при обыске один – повесившегося Ветошко.

Во-вторых, время выхода в сеть иногда совпадает со временем пребывания подсудимого на работе (Сормовская кондитерская фабрика, на другом конце города) и не всегда совпадает со временем работы браузера «Opera», установленного на компе Ветошко. Т.е. кто-то работал в «нехорошей квартире» в отсутствие Романова, причём иногда – с не найденным в ней устройством.

Причём этот кто-то выходил в интернет в последний раз около 8 часов утра 26.10.13, когда Романов уже лежал в больнице, и к этому же времени относится появившийся непонятно откуда в компьютере Ветошко каталог $RECYCLE.BIN.

Адвокат ходатайствовал о повторном вызове в суд риелтора Чижевского: хотелось бы узнать, почему накануне «заселения» Романова в квартиру, 09.10.13, он заключил второй договор о поставках интернет-услуг. Но суд ходатайство не удовлетворил. Расследование фээсбэшных игр не входит в его задачи, незачем нам на всякую ерунду отвлекаться.

Завтра нас ждут дела посерьёзнее: мы ожидаем ещё одного эксперта – Иванову, она делала выводы относительно «интервью» Романова никогда не существовавшему радио с точки зрения психолога. Поток экспертов не кончается…

14.07.15                         Илья Мясковский   

Процесс Ильи Романова. День шестнадцатый

10 июля на вопросы защиты отвечал свидетель Соловьёв, а также с её стороны был оглашён в заседании ряд документов.

Соловьёв А.Ю. участвовал в осмотре места происшествия на Ошарской 26.10.13 в качестве следователя (но не ФСБ, как я ошибочно писал ранее, а СУ ГУВД). Ничего нового мы не узнали: свидетель спокойно и уверенно ничего не помнил. Ничего сверх протокола, наоборот, гораздо меньше. Вызов поступил около 5 часов утра, пострадавший мужчина обратился за помощью в круглосуточное кафе, и его увезла «Скорая». По следам крови полиция вышла в скверик на Ошарской. Нашли воронку, следы крови, обожжённые ветви ели, разлетевшиеся пластиковые фрагменты, сломанные очки, часть пальца. Всё остальное мы уже знали гораздо лучше из показаний эксперта Колобова.

Самый интересный вопрос – откуда взялась на месте происшествия ранним утром в качестве понятой С. Волкова, близкая знакомая И.Романова, выступившая уже в качестве свидетеля – был оставлен «забывчивым» Соловьёвым без ответа. Присутствия на месте происшествия «работников» ЦПЭ и ФСБ он не отрицал. Возможно, они и обеспечили явку понятых, раз сам следователь ничего не помнит, поскольку этим не занимался. Света Волкова утверждала в суде, что случайно проходила мимо, возвращаясь с работы домой.

Роль Светланы Волковой в этом деле подсудимый осветил, наконец, сегодня. Подняв вопрос о ключах, два комплекта которых найдены были у него в больнице, и подчеркнув, что следователь Кауркин никак не хотел приобщать их к вещественным доказательствам, Романов дождался давно назревшего вопроса от председательствующего Муранова: «Зачем Вам два комплекта ключей?».

Последовала удивительная история. 10 октября 2013г., почти за две недели до происшествия, пол-одиннадцатого ночи позвонила Илье та самая Света, стала жаловаться на какие-то проблемы и настояла на встрече, состоявшейся уже совсем ночью. (Вы помните, на суде Света рассказывала, что подсудимый до неё домогался, а она его отвергла? В этом случае она ведёт себя несколько иначе, не правда ли?) Она поведала, что вся на нервах, что мать выгоняет её из дома, что она будет судиться с ней из-за дома в Починках, что она будет жить с сатанистами в подземных коммуникациях Дзержинска, если не найдёт крыши над головой. (Вы не верите в подобные речи? 16 июня в коридоре областного суда Света жаловалась мне, что не смогла «свалить» в Белоруссию из-за отсутствия денег, а час спустя Косте Абрамову рассказывала, что специально приехала на суд из Минска). Илья стал утешать её – не надо, мол, жить в подземных коммуникациях Дзержинска, тут и возникло предложение воспользоваться квартирой на Полтавской. Со стороны Светы. От неё узнал Илья телефон риелтора Чижевского, встретился с ним на следующий день, 11 октября. Платить за квартиру было не надо: якобы, съехавший Ветошко заплатил вперёд. Илья в ней и жить не собирался, сделал второй комплект ключей для Светы, но она пропала. Романов пользовался предоставленной комнатой в «нехорошей квартире» изредка, основным его местом жительства оставалась квартира на ул. Шишкова.

Но именно с Полтавской отправился он на ночную прогулку 26 октября, здесь обнаружены при обыске «самодельные взрывчатые вещества» и пара сомнительных файлов в компьютере Ветошко.

Судьба последнего была оглашена сегодня: он погиб от удушения 6 ноября 2013г. в Канавинском ОП-2. По официальной версии, повесился. Заметим, что уже после происшествия на Ошарской и ареста Романова. Вполне возможно, что роль его в этом деле не ограничивалась съёмом квартиры и оставлением в ней своего компа – нет человека, и концы обрублены.
Сегодня был оглашён один небольшой документ, сгущающий мрак вокруг непонятного компьютера Ветошко. Защита представила лист учёта рабочего времени подсудимого 22-25 октября 2013г., накануне происшествия. Романов был занят на Сормовской кондитерской фабрике разнорабочим с 6:40 до 15:00. Но защитник напомнил, что эксперт Туренко, заглянув в историю браузера на компьютере Ветошко, установил, что 24 октября он работал с 8:12 до 19:46, а 25 октября – с 11:44 до 11:53.

Напомним, что главным доказательством, с точки зрения следствия, причастности Романова к созданию файла-угрозы и работы с файлом «Арийский террор» является предположение, что никому другому компьютер Ветошко был недоступен. Однако, как видим, этот волшебный комп ухитрялся работать в то самое время, когда Романов был на другом конце города.
В своё время следователь Кауркин отказался приобщить к делу этот лист учёта.

Кроме того, были оглашены документы из Европейского Суда по правам человека. Пятеро человек, осужденных по делу о взрыве 2002 г. в Киеве, подали жалобу в ЕСПЧ, и одна из них – в отношении Данилова – решена положительно. ЕСПЧ признал, что подследственные подвергались пыткам, и решения украинского суда должно быть теперь пересмотрено. Жалоба Романова пока дожидается своего решения, но он вправе надеяться на положительный исход. Эти факты были оглашены потому, что всё дело Кауркина строится на том, что Романов – террорист со стажем, и он, дескать, решил взяться за старое. Требование защиты понятно: пусть обвинение доказывает преступный умысел Романова в данном конкретном случае, без постоянных ссылок на легендарное прошлое героя. Ведь эти исторические напоминания работают железно: вряд ли увидела бы эксперт Мясникова в «интервью» Романова призывы убивать, если б не знала, что перед ней слова известного «террориста».

Конечно, не уйти от вопроса: не фейерверки же для хоббитов, как Гэндальф, собирался устраивать Романов? Что и как он собирался взрывать? Мой ответ прост: в Киеве в 2002г. взорвал урну, так что никто не погиб. Никаких оснований предполагать нечто более кровожадное у меня нет, а презумпцию невиновности никто не отменял. Я и такой «террор» не одобряю, но сейчас с одной стороны – человек, наказанный за свои химические фокусы потерей руки, а с другой – жадное и лживое путинское государство, раскрывающее перед нами весь свой судебно-полицейский арсенал, традиционно прикрывающее полуправдой наглые фальсификации.

Как фанатик истории, обращу внимание ещё на один момент: даты.
Бывший следователь Андрей Соловьёв оказался молодым человеком 1988 года рождения. Ровесник эксперта Татьяны Мясниковой, из этой же плеяды Константин Колобов, Светлана Волкова, покойный Ветошко. Разные люди… Одно общее – всех поставил себе на службу путинский режим. Следователь Соловьёв устроился теперь «специалистом» в нижегородском отделении «Единой России». Собственно, и не менял хозяина – может, там просто работа почище?

Илья Мясковский

Процесс Ильи Романова. Битва лингвистов

Надо признать, что я  недооценивал количество экспертов на душу населения в Российской Федерации. Если, читатель, придётся тебе плюнуть направо или налево, будь осторожен: наверняка попадёшь в специалиста или эксперта!

Сегодняшний день в суде мы посвятили вопросам лингвистики. Дело касалось двух моментов – «Диалогам с Ильёй Романовым» на неведомом донецком радио с не выговариваемым названием и матерной угрозой по адресу Шанцева и компании, обнаруженной в компьютере покойного Ветошко. Первая аудиозапись, по инициативе ЦПЭ, объявлена «оправданием терроризма», вторая является важнейшим звеном подготавливаемого, якобы, Романовым теракта. Без этих текстов в обвинении останется, по сути, только хранение взрывчатых веществ.

Напомню, что «интервью» Романова было записано на следующий день после его освобождения в декабре 2012г. на частной квартире. Илья утверждает, что давно о нём забыл и не давал согласия на публикацию. Ознакомиться с ним можно ВКонтакте, по ссылке - вуаля!

На самом деле, это продолжительный и не слишком яркий монолог, разбитый вставными вопросами «ведущего». Любой из нас может наговорить на диктофон, за чашкой чая на кухне, не меньше, но мы с вами не сидели 10 лет за терроризм, в оправдании которого Романова теперь обвиняют.

Опьянённый, по-видимому, воздухом свободы, Илья рассказывал о взрыве на крыльце СБУ в Киеве, говорил, что не надо бояться тюрьмы, поскольку в борьбе с государством эта стадия неизбежна, что всесилие государства – миф, что надо взрывать и стрелять, при необходимости… Извиняюсь за неточный пересказ, послушайте лучше аудиозапись сами.

Я не понимаю, чем думала «редакция» этого сомнительного «радио», выкладывая в сети довольно рискованные «диалоги» и не беспокоясь о судьбе своего спикера. Но, как известно, слово не воробей, вылетит – не поймаешь. Вопрос в том, как оно будет интерпретировано.

Психолого-лингвистическую экспертизу выполняли специалисты некоего учреждения Минюста, название которого запомнить и выговорить также непросто. Сегодня её защищала в суде Т.В.Мясникова. Татьяна Владимировна оказалась миниатюрной девушкой 1988 года рождения – я легко представил в её роли кого-нибудь из своих вчерашних учениц. Но искренне надеюсь, что никого из них господь до такого не допустит! Девушка оказалась красивой, бойкой и упрямой. От медвепутской эпохи она усвоила твёрдо, что достаточно произносить в нужное время в нужном месте умные слова, безотносительно их смысла и значения – и получишь шоколадку. Она напоминала зубрилу-отличницу, твёрдо знающую, что правильно сделала домашнее задание, и не понимала, какие ещё к ней могут быть вопросы. Предложение сделать шаг влево или вправо воспринимались как задачки, которых в "домашке" не было. Однако правоту своих выводов отстаивала она с настойчивостью, достойной лучшего применения. «Тщеславие – мой любимый грех», - говорил по этому поводу герой Аль Пачино в фильме «Адвокат дьявола».

При этом эксперт, казалось, была уверена, что ответив просто «Да» или «Нет», она явно уронит свою репутацию, даже если сказать по сути ей было нечего. Каждый вопрос адвоката рождал у эксперта дымовую завесу из «умных» слов, причём изящными эти финты казались всё меньше и меньше. Её уход из зала суда вызвал настоящую разрядку удушливой атмосферы, но последовал он, увы, после 17-ти часов.

Оказалось, что защиту данная экспертиза нисколько не устроила. По просьбе адвоката в своё время другим специалистом была написана рецензия, потом заданы новые вопросы, последовали новые экспертизы и новые разгромные рецензии – всё это нам пришлось сегодня выслушать.

Оказалось, что Танечка Мясникова не знакомилась с интервью полностью – странная вещь, я это сделал запросто, не получая зарплаты эксперта. Но она, видите ли, права такого не имела – какие фрагменты романовского текста ей Кауркин представил, такие она и «исследовала». Имела ли она право послать Кауркина с его вопросами куда подальше? Об этом история умалчивает, хотя любой историк знает, как опасно делать выводы по текстовым фрагментам. У филологов – те же законы, и рецензенты обратили на это внимание.

Я не оговорился, сказав, что исследовали тексты Романова: лингвист читала распечатку, эксперты не учитывали ни интонации, ни прочих невербальных средств выражения. Любой из нас знает, какие ошибки в понимании смыслов рождает невозможность услышать собеседника в интернете!

Лингвист Мясникова не озаботилась установлением характера представленного ей текста: каким образом, при каких обстоятельствах и с какой целью были исследуемые слова произнесены. Она удовольствовалась представлением Кауркина, что текст выложен в открытом доступе, значит, носит публичный характер. Очень интересный вопрос! Если завтра я выложу ВКонтакте записанную на диктофон застольную беседу, станет ли она благодаря этому публичной?! Мы знаем, как последовательно принялись «органы» «мочить» инакомыслящих за репосты и фотографии в интернете, вопрос принимает отнюдь не отвлеченное значение.

Пора представить другого специалиста. Рецензии по просьбе адвоката Е.Губина написала преподаватель филфака нашего университета, со многими и многоми титулами, Е.А. Колтунова. Стаж работы – 40 лет, из них экспертом – 21. Елизавета Аркадьевна поясняла свои работы суду увлечённо и ярко - возможно, даже прокурор Езерский кое-что понял. Он, правда, предпочитал водить пальчиком по своему смартфону, но пару вопросов всё-таки задал. Например: выполнялась ли работа Е.А.Колтуновой на коммерческой основе? Сам-то Езерский денег за службу не берёт, его полковничьи погоны греют. А если животик у прокурора-альтруиста «зашкаливает», то это от усердия при выполнении служебного долга!

И Елизавета Аркадьевна пояснила, что критерием публичности является не только факт открытого доступа в сети, но и намерения автора, и включённость этой речи в общественно-политическую деятельность. Неуверенность Романова при произнесении своего «оправдывающего терроризм» монолога, многочисленные оговорки и пр. весьма снижают эмоциональный накал сказанного и вряд ли позволяют считать его «публичным призывом».

Экспертизы своей бывшей студентки Т.В.Мясниковой рецензент разнесла в пух и прах, облачив это в уничтожающие термины о необоснованности выводов и научной некомпетентности.

Татьяна-эксперт защищалась неожиданно настойчиво и эмоционально. Но не понятно.

Выяснилось, что в последующих экспертизах Мясникова и Иванова попросту уходили от вопросов защиты: либо изменяли вопросы, либо отделывались указанием на несоответствие последних их компетенции. Адвокат Губин Е. попробовал «ткнуть» лингвиста, что называется, "носом" в УПК, не знающий права эксперта менять поставленные ему вопросы, но Танечке всё было как с гуся вода.

Снова и снова я слушал повторяющиеся выводы второй и третьей рецензии, а вслед за ними такие же повторяющиеся и туманные ответы Татьяны – и вот судья обратился ко мне с замечанием: я спал! Заснул самым натуральным образом посреди ответов гениального лингвиста из неведомого мне экспертного федерального бюджетного учреждения министерства юстиции. Езерский предложил мне поспать в коридоре, но камеры у него приготовлено не было, и я ограничился извинением перед судом. Однако сам прокурор уже вскоре зевал, лишь устойчивость природного темперамента да служебная выучка удерживали его от здорового человеческого сна.

Однако защита представила нам ещё один важный документ – исследование Е.А.Колтуновой относительно знаменитого уже текста из компьютера Ветошко: «Шанцев Сорокин Кондрашов если непрекратите рубить парки взорву всех к ёбаной матери!» Профессор упомянула без купюр и этот образец обсценной лексики – надеюсь, читатель простит мне простое цитирование.

Елизавета Аркадьевна исследовала статьи Романова, его письма и пресловутое «выступление» на радио, чтобы сопоставить его манеру с рождённым неведомым гением матерным шедевром. Она отметила и иное эмоциональное содержание, и другую тематику, и отличный лексикон, и абсолютно точное следование Ильи Романова всем правилам пунктуации. Авторство гениального опуса остаётся пока неясным, но каждому не предвзятому человеку стало понятно, что подсудимый к этому тексту отношения не имеет.

… Эксперты и экспертизы на этом в процессе не закончились, но завтра от них немного отдохнём – ожидается появление следователя ФСБ Соловьёва и иных свидетелей.

P.S. Ещё меня взбесила бессовестная позиция Танечки-эксперта: сидит перед ней взаперти, за стеклом, инвалид без руки, четверть жизни проведший за решёткой и колючей проволокой, под охраной двух полицейских и одного судебного пристава, ещё против него  нехилый прокурор и тройка судей – но она ожесточённо обвиняет его в агрессии, в стремлении уничтожить «существующее государственное устройство», отстаивая своё право вкусно есть, мягко спать и красиво одеваться, щедротами этого самого государства. Она реально видит в Романове угрозу, отрабатывая перед судом привычную «шоколадку». Илья мог бы гордиться, не будь враг столь ничтожен…

P.P.S. А вот Елизавета Аркадьевна Колтунова теряет свою работу: чуткие "работники" ФСБ наведались в университет, и его славное руководство пошло навстречу органам, не продляя более контракт с преподавателем, осмеливающимся занять не угодную режиму гражданскую позицию.

Илья Мясковский

Как государство закрыло одну правозащитную организацию, а взамен получило четыре новых

Как государство закрыло одну правозащитную организацию, а взамен получило четыре новых

Сегодня Нижегородский областной суд признал окончательно законным представление прокурора Нижегородской области Олега Панасенко, на основании которого Минюст внес в реестр иностранных агентов одну из самых известных в России правозащитных организаций — нижегородский «Комитет против пыток».

За 15 лет сотрудниками «Комитета против пыток» было рассмотрено 1832 заявления о нарушении прав человека, было установлено 120 фактов пыток, по результатам их работы осуждено 107 сотрудников полиции и ФСИН, отменено 675 незаконных решений следствия и судов, направлено 86 жалоб в Европейский суд, отсужен в пользу заявителей 41 миллион 255 тысяч 268 рублей.

В своем представлении, которое обжаловали правозащитники, прокуратура вменила КПП подготовку и распространение «заявлений, докладов, отчетов», свидетельствующих, «что пытки в российских учреждениях являются повсеместной практикой», причины которой — «неспособность и нежелание российских органов следствия эффективно расследовать случаи пыток».

Распространение данной информации прокуратура расценила как

«действия…, направленные непосредственно на формирование негативного общественного мнения в целях воздействия на принятие государственными органами решений, а именно изменения проводимой государственной политики в области осуществления уголовного преследования».

То есть у прокуроров получилось, что именно пытки есть государственная политика в области осуществления уголовного преследования. И «Комитет против пыток» является «иностранным агентом», потому что пытается эту политику изменить.